Информационные технологии: плюсы и минусы внедрения

В статье автор обращает внимание на то обстоятельство, что тотальное внедрение новых информационно-телекоммуникационных технологий влечет за собой изменения не столько в техническом и технологическом аспектах, сколько в социальном, причем не только позитивные, но и негативные, без учета которых невозможно обеспечение прогрессивного развития российского общества в условиях глобализации и тотальной компьютеризации мировой системы. 

Современный мир оказывается сложно организованной системой, пространством глобальных информационных технологий и коммуникаций, в котором  его основные составляющие - национальное и международное, объективное и субъективное, материальное и идеальное создают новый синтез - планетарно выраженную целостность. Вместе с этим формируется и новый способ организации общественной жизни.

В футурологии 60-70 годов ХХ века  то общество, к которому, по мнению авторов, двигалось человечество, называлось по-разному:  «посткапиталистическое» или «общество сервисного класса» (Р.Дарендорф), «супериндустриальное», или «общество третьей волны» (Э.Тоффлер), «цивилизация услуг» (Ж.Фурастье), «информационно-компьютерное» (Й.Масуда), «постэкономическое» (В.Дракер) и другие. Но особенно устойчивыми и общепринятыми стали понятия «постиндустриальное» и, позднее, - «информационное» общество. Концепция постиндустриализма наиболее ярко была представлена в работах Д.Белла. Отличительной чертой постиндустриальной стадии, по мнению Д.Белла, является переход от производства вещей к развитию производства услуг, связанных с образованием, здравоохранением, исследованиями и управлением. Знание и информацию американский ученый объявил не только эффективным катализатором трансформации общества, но и его стратегическим ресурсом.

Понятие "постиндустриальное общество" быстро вошло в употребление и широко используется в современной научной литературе, но сегодня все более очевидным становится тот факт, что наиболее характерной чертой современного общества является все-таки его тотальная информатизация. Развитие общества по подобному сценарию прогнозировали, в первую очередь, японские исследователи. Одну из наиболее интересных и разработанных философских концепций информационного общества изложил Й.Масуда. Фундаментом нового общества, по его мнению, должна была стать компьютерная технология, главная функция которой виделась им в замещении либо значительном усилении умственного труда человека. Как и предполагал Масуда, информационно-технологическая революция быстро превратилась в новую производственную силу и сделала возможным массовое производство когнитивной и систематизированной информации, новых технологий и нового знания. Потенциальным рынком стала «граница познанного». Ведущей отраслью экономики стало интеллектуальное производство, продукция которого аккумулируется и распространяется с помощью новых телекоммуникационных технологий.

За последнее десятилетие к теме глобального информационного общества неоднократно обращались многие отечественные ученые, которые разработали собственные концепции нового общества и его безопасности: В.Л.Иноземцев, А.В.Бузгалин Г.Л.Смолян, Д.С.Черешкин и многие другие.

Общим итогом всех перечисленных выше подходов выступает мысль о том, что информация сегодня является основной детерминантой общества, к существенным особенностям которого следует отнести, во-первых, возможность быстрого обмена информацией и её преобразования в новое знание, во-вторых,  экспоненциальное увеличение объемов производимой и поставляемой потребителю информации. Подавляющее большинство исследователей считают, что бурное развитие информационно-телекоммуникационных технологий, которые проникают во все сферы жизни, открывает совершенно новые возможности для общественного прогресса. Однако эйфория по этому поводу постепенно проходит и наступает период трезвой оценки реального вклада новых информационных технологий и в производство, и в социальные трансформации. Например, степень компьютеризации США на порядки выше, чем в нашей стране, но исследование, которое должно было выявить долю национального продукта, произведенного благодаря применению информационных технологий, оценило их вклад примерно в 1% [6]. В нашей стране эта величина будет (если ее вообще возможно посчитать) еще меньше. Более того, по мнению автора, она будет отрицательной. Т.е. затраты на внедрение новейших информационно-телекоммуникационных технологий не окупаются ни в материальном плане: повышение производительности труда, снижение числа занятых в производстве единицы товара и.т.д., - ни в моральном: удобство, возможность контроля, снижение затрат времени и т.п. Что касается последнего, то меня поймет каждый, кто хоть раз производил оплату коммунальных расходов в сберегательной кассе или отправлял почтовые переводы.  Не наблюдается и повышение качества обучения вследствие внедрения новых форм обучения и самообучения, основанных на информационных технологиях и телекоммуникациях, как того ожидали многие специалисты [3, С.435].

В то же время, тотальное внедрение  информационных технологий привело к революционным изменениям во многих социальных компонентах  современного общества и в значительной мере снизило устойчивость существующих в нем норм и отношений, которые выполняют теперь не столько регулятивную, сколько адаптивную функцию.

Информационное общество, являясь открытым, самоизменяется, находясь в постоянном поиске внутреннего соответствия между своим расширением и усложнением, с одной стороны, и стремлением  к устойчивости, порядку, безопасности, с другой. И именно в единстве этих тенденций и выстраивается новая структура и упорядоченность общества.  Важной закономерностью развития в этой связи становится возрастающее значение механизма синхронизации, достижения соответствия между темпо-ритмическими колебаниями различных подсистем социально-культурной системы общества. Другими словами, тотальная информатизация несет не только огромный потенциал повышения производительности труда, производства усовершенствованных товаров и услуг, реальное повышение качества жизни, но и создает новые опасности и угрозы для социальных субъектов.

Попытки решить глобальные проблемы на чисто системной основе (при отсутствии адекватного таким задачам общечеловеческого субъекта), оказались бесплодными. Например, модели устойчивого развития [см., например, 10], оказались практически недостижимыми из-за предлагаемых средств и механизмов их реализации. Их построение невозможно без качественных  изменений  человеческого фактора - достижения высокой духовности общества; широкого распространения моральных и этических принципов; стиля жизни, соответствующего как потребностям настоящего периода, так и будущего; ответственности каждого человека за сохранение жизни на планете. В этих моделях предполагалась также абсолютная управляемость общества за счет согласования интересов жителей планеты. Но сегодня мы далеки от такого идеала: устойчивости и внутреннего единства людей современной цивилизации нельзя достичь при сохранении социальной и политической напряженности в отдельных странах, регионах и в мире в целом.  Отсутствие реального успеха в реализации теории устойчивого развития  является следствием неспособности человечества поставить под контроль действия конкретных индивидов. Это обстоятельство обусловлено, прежде всего, господством активно внедряемой и поддерживаемой Западом либерально-монетаристской идеологии.

В результате же глобальной информатизации (в нашей стране - практически неуправляемой, стихийной) современное общество постепенно приобретает практически полную зависимость от состояния информационной инфраструктуры. «… Инфраструктура нашей повседневной жизни - от энергии до транспорта и водопровода - стала настолько сложной и запутанной, что ее уязвимость возросла экспоненциально,- пишет по этому поводу Э.Кастельс,- В то время как новые технологии помогают систе­мам безопасности, они также делают нашу повседневную жизнь все более подверженной внешним воздействиям. Цена возрастающей защиты - это жизнь в системе электронных замков, сигнализаций и on-line полицейских патрулей. Это также будет означать рост страха. … Это также является мерой относительности человеческого прогресса» [5, С.510].

Кстати, Кастельс ввел новое, как представляется, более адекватное понятие для обозначения современного этапа развития общества – «информациональное» (по аналогии с «индустрия»-«индустриальное») [5, С.42]. При этом он совершенно справедливо констатирует тот факт, что информация в самом широком смысле, т.е. как передача знаний, имела критическую важность во всех обществах. В то же время термин «информациональное» указывает на атрибут специфической формы социальной организации, в которой благодаря новым технологическим условиям, возникающим в данный исторический период, генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти.

Главная парадигма информационального общества - противоречие между колоссальными возможностями по воздействию на социальную организацию и сознание человека, предоставляемыми новыми информационными технологиями, с одной стороны, и угрозами их использования в деструктивных по отношению к индивидууму, социальной группе, нации, всему человечеству целях, с другой. Т.е. появляется необходимость изучения нового вида опасности – информационной. Без учета этого феномена невозможно прояснение пути обеспечения прогрессивного развития современного общества.

Информационная опасность имеет множество форм своего проявления: создание виртуальных миров, которые подменяют реальность; манипулирование сознанием и поведением людей; подмена целей, ценностей, своего образа жизни внешне навязанными стандартами; искажение информации и т.д. Эти процессы обусловлены  социальными аспектами процесса информационного взаимодействия: отношением людей к информации, потребностью в ней и, в то же время, неспособностью четко различать истинное и ложное, полезное и бесполезное. В социальном аспекте такая угроза чревата, в первую очередь, возможностью  утраты личностью, группой, обществом своих субъектных качеств и сознания позитивной (по отношению к данной стране, обществу, политической системе) идентичности, в том числе и в результате их вытеснения внешними информационными потоками, подмены реальной картины мира ее виртуальными «проекциями», выстроенными при помощи новейших информационных технологий и внедряемыми в общественное сознание посредством изощренных методов информационного воздействия. Сознание массового человека оказывается насквозь структурировано немногими, но настойчиво внедряемыми в него утверждениями, которые, бесконечно транслируясь  средствами информации, образуют невидимый каркас из управляющих мнений, установлений, ограничений,  который  определяет реакции, оценки, поведение как отдельного индивида, так и общества в целом.

Одной из самых существенных предпосылок возникновения информационной опасности является тотализация информационной сферы.   Информация уравняла в собственном существовании (как виды знаний) предметы, средства и способы их обработки, средства общения между людьми. Символы и тексты становятся такой же предметностью, выраженной в знании, как материальные объекты, организации, институты, поскольку все это выражено в терминах программ, нормативов, функций, понятий, - в языке информации. Здесь все измеряется «количеством сообщений». Информационная сфера, постоянно расширяясь, развивается по своим, еще не осознанным и не изученным субъектом, законам, постепенно выходит из под его управления, начинает довлеть над ним, диктуя свои правила и нормы поведения, т.е. приобретает черты субъекта (становится «квазисубъектом»). Информационная система, «захватывая» в пространство своего воздействия человека, начинает манипулировать его сознанием и поведением. Появляется опасность подчинения человека внешним, овеществленным процессам, что, в свою очередь, может привести к  утрате им самого себя, а вместе с этим – и опустошению общества, разрушению существующих в нем социальных, культурных, психологических и других связей.

Другой не менее важной особенностью современности является, предоставляемая новейшими информационно-телекоммуникационными технологиями, возможность практически неконтролируемого национальными правительствами трансграничного перемещения информации. Трансграничное информационное воздействие разрушает традиционно складывающиеся общественные связи и делает саму общественную систему неустойчивой и внутренне разбалансированной. Это усиление воздействия информации связано с тем, что «знания и информация становятся стратегическими ресурсами и агентом трансформации постиндустриального общества» [1, С.335]. В результате набирают обороты процессы информационной интервенции – захвата культурного, экономического, образовательного и других пространств одного общества другими, внешними потоками информации, что трактуется как информационная война. «Вместе со становлением информационных сообществ,- пишет по этому поводу А.И.Субетто,- появился феномен информационных войн, направленных на разрушение социогенетических механизмов развития отдельных обществ и цивилизаций, в том числе национально-этических архетипов, сложившихся систем ценностей и нравственности …» [8, С.14]. Вместе с этим появилось информационное оружие, используемое не только против структур управления государством, экономикой и вооруженными силами, но и против общества, группы, отдельной личности. Информационное оружие изменило не только методы ведения военных действий, но и само понятие войны. Стираются грани между военным и мирным временем, еще более сращиваются военные и мирные технологии. Появилась возможность выиграть войну без проникновения на территорию противника.

Очевидно, что инструментом информационной, политической и культурной экспансии технологически развитых стран по отношению к странам неразвитым или развивающимся становятся глобальные информационные сети. Такое положение явилось следствием того факта, что информация превратилась в массовый продукт, стала экономической категорией. Она продается и покупается. И в силу различия экономических и финансовых потенций социальных субъектов информационное общество породило новый вид неравенства – информационное. Информационное неравенство — это характеристика состояния и уровня развития различных стран, регионов, сообществ и социальных слоев (групп) по критерию вовлеченности их в движение к глобальному информационному обществу. Оно оценивается, во-первых, степенью доступа к современным информационно-коммуникационным технологиям, информационным системам и сетям и, во-вторых, степенью готовности населения к жизни и работе в информационном обществе. Речь идет о своеобразной грани культуры - информационной (правильнее было бы – информатизационной). Информационное неравенство достаточно легко конвертируется в неравенство экономическое и наоборот. В результате богатые – богатеют, бедные – становятся еще беднее, пополняя ряды «новых маргиналов», «стран изгоев». Именно искусственная поддержка отставания в информационной сфере ряда стран Африки, Азии (частично - и стран СНГ) сегодня является одним из важных направлений информационной стратегии развитых стран Запада.

Еще одна опасность, порожденная информационализмом, – рост статуса и власти владельцев информации. Опасность здесь кроется в том, что возникают новые возможности для шантажа и угроз, в том числе путем фальсификации данных, особенно в периоды  острого политического противоборства.  Вот что по этому поводу пишет С.А,Дятлов: «В современном обществе общественная значимость все больше и больше отождествляется с информационной значимостью. Общественная власть и мощь перемещаются не к владельцам денег, а к владельцам информации, которые знают, как наиболее рационально использовать деньги и богатство во все более и более усложняющейся современной экономике» [4, С.83]. Это обстоятельство побуждает отдельных личностей, группы, организации к получению как можно большего объема информации, в том числе и не всегда законными методами и средствами. Как заметил Э.Тоффлер, «методы производства Третьей волны усиливают стремление корпораций получать больше информации как исходного материала. Поэтому фирмы сосут данные, подобно гигантскому вакуумному насосу, обрабатывают их и распространяют все более и более сложными путями» [9, С.385]. Данный вывод справедлив не только в отношении корпораций, но и государств и государственных институтов. Такая значимость информации вызывает борьбу за контроль над данными. И потому Тоффлер совершенно прав, утверждая, что  для этой новой эры информационные потрясения столь же серьезны, как и экология и социальные потрясения.

Действительность оказалась не столь радужной, как это представлялось на заре информационализма. Компьютеризация породила и качественно новые явления, например, интеллектуальную эрозию; дебилизацию, вызываемую компьютерными играми; потерю грамотности; сужение кругозора; псевдообразование, не требующее работы мысли учащегося; переход от языка текстов к языку рисунков (обратное тому, что было в классической школе), т. е. уход от мышления к рефлекторным реакциям.

Поистине впечатляющее достижение современных информационных технологий – Интернет. Однако впечатляют, в первую очередь, чисто технические аспекты: емкость запоминающих устройств, скорость передачи данных, объемы разнообразнейших сведений, хранящихся во Всемирной сети. Все больше текстов переводится в электронный вид. Электронные библиотеки хранят огромное количество информации, бесценной не только для отдаленных, но и для наших ближайших потомков. В то же время информационные технологии оказались несостоятельными при решении несложной, на первый взгляд, задачи: найти сведения по запросу, составленному даже не в произвольной, а в строго формализованной форме. Подтверждается предположение, что достигаемый благодаря технологии порядок порождает больше хаоса, чем она сама в состоянии переварить. Кроме того, выяснилось, что колоссальный объем данных (сведений, а не знаний) начисто лишает пользователей воображения, т. е. умения распорядиться этими данными. Легкость, с которой трансформируются тексты при помощи компьютера, вскружила многим голову. В результате в колоссальных объемах увеличиваются не знания, а горы мусора из мозаики уже давно известных истин, гипотез, мифов, фантазий и т.п. и т.д. Вместо реализации потенциального преимущества информационных технологий – безбумажного делопроизводства – мы получили обратный эффект: в 2000-м году в мире работало более 100 млн. принтеров, на которых было отпечатано 3 триллиона листов. В 2008-м году ожидается выдача на печать 8 триллионов листов [6]. Увеличиваются не только объем, но и скорость производства социальной информации при сохранении информационной емкости ключевого носителя информа­ции, по Дриккеру, – «транспортной РНК, которая ответственна за воспроизводство сложной «белковой» структуры культуры», — человека.

Здесь нас поджидает еще одна угроза – возможность потери значительной части культурного наследия в результате отчуждения индивида от культуры, опосредованного новыми информационными технологиями. Если традиционную схему трансляции (репликации) культуры можно выразить формулой: Человек – Текст – Человек, - то в современных условиях появляется значительное количество «посредников» между социальными коммуникаторами: клавиатура – процессор – монитор – «винчестер» – модем –>> – модем – процессор – «винчестер» – монитор. У каждого элемента этой цепи свой семантический код, недоступный другим. Каждый «разговаривает» на своем «языке». При нарушении функциональности любого из них доступ к Тексту становится невозможным.

Ускорение темпов изменения (производства новой) информации, кроме того, ведет к накоплению избыточной информации и «закупориванию» информационных каналов, вследствие их недостаточной пропускной способности, что, в свою очередь, приводит к  запаздыванию в принятии решений подсистемами управления вследствие получения ими устаревшей или ложной информации. Информационная перегрузка является следствием недостаточного развития средств обработки информации, нехватки специалистов, компьютерной техники, неразвитости рынка информационных услуг, средств информационного поиска и др. Реальностью стала информационная и, ее более известная форма, — компьютерная преступность. Информационные технологии используются повсеместно во внутриполитической борьбе. Угрозы в информационной сфере вырвались вперед, обогнав экологию, энергетику и другие острые проблемы.

Во многом в связи с данным обстоятельством в современном обществе пересматривается и роль государства, которое не только должно определять общие стратегии, но также формулировать определенные «правила игры», обеспечивая координацию подсистем, согласование интересов, препятствуя тем самым порождению глубоких социально-экономических, культурных и других деформаций, снижая планку внутренней напряженности в обществе и выводя его из тотальной зависимости от внешних субъектов информационного воздействия. Таким образом актуализируется проблема безопасности в информационном (информациональном) обществе.

В полной мере это относится и к России, которая «находится в движении» к информационному обществу и ей свойственны все недостатки, присущие другим странам. В то же время Россию отличает значительно более высокий уровень информационного неравенства при движении от центра к периферии, широкое применение политических PR-технологий, «черных» информационных технологий и т.п. Несмотря на это в стране до сих пор отсутствует официальная программа построения информационного общества. Нет и взаимоувязанной и жизнеспособной системы нормативных документов, регламентирующих вопросы  национальной (в т.ч. информационной) безопасности, начиная от концептуального уровня и заканчивая их  юридическим обеспечением.

В результате информационные процессы в современном российском социуме развиваются в направлении, опасном для сохранения его целостности. Не только подорвано внутреннее единство общества, но и размыто его самосознание, понимание как прошлого, так и будущего, миссии России в современном мире. Следовательно, восстановление эффективного регулирования и саморегулирования нашего общества должно стать важнейшей стратегической целью и задачей, что требует преодоления информационной «нестабильности» и создания условий укрепления в стране и сознании населения позитивной государственной идентичности. Но решение такой задачи тесно связано с поисками соответствующих программ  и технологий, способных блокировать негативное воздействие информации, приостановить «привыкание» населения к внешним информационным  стереотипам и идеологическим символам, раскрывающим компоненты и принципы чуждого образа жизни и мысли.

Информационная безопасность здесь выступает как результат преодоления условий, порождающих соответствующую опасность, и закрепляется в формах, которые позволяют социальным субъектам сохранить способности выработки релевантных объективным потребностям целей и возможности их достижения. Технология же обеспечения информационной безопасности России в современных условиях, по мнению автора, может быть построена исключительно на основании самореференции и аутопойесиса с использованием механизмов гражданского общества. А это требует восстановления социально ответственной позиции наиболее разумной и образованной части населения - интеллигенции. Ученые-обществоведы, писатели, журналисты, деятели культуры, политики, вообще патриотически-настроенные личности, сохранившие чувство позитивной национальной идентичности и устойчивость к деструктивному информационному воздействию, и потому способные быть «центром кристаллизации», на базе которого можно было бы создать своеобразный «проект» новой социальной целостности, должны консолидироваться и значительно повысить свою общественную активность. Получается, что только если активная, социально ориентированная и ответственная интеллигенция сможет в ближайшем будущем занять достойное место в пространстве социального бытия российского общества, то только тогда можно будет обеспечить  выживание и развитие России в нужном направлении в условиях современного – информационального – глобального сообщества.

Литература:

1.       Белл, Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. - М. : Прогресс, 1986.

2.       Бузгалин, А. В. "Постиндустриальное общество" - тупиковая ветвь социального развития?  (критика практики тотальной гегемонии капитала и теорий постиндустриализма) / А. В. Бузгалин // Экология и жизнь. - 2003. - №3.

3.       Дриккер, А. С. Эволюционный прогноз: пульсация народонаселения / А.С. Дриккер // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. - М., 2004. - С. 429-446.

4.       Дятлов, С. А. Принципы информационного общества / С.А.Дятлов // Информационное общество. - 2000. - №2. - С. 77–85.

5.       Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура / Мануэль Кастельс / пер. с англ.; под науч. ред. О. И. Шкаратана. - М. : ГУ ВЩЭ, 2000. – 608 с.

6.       Пономаренко, В. Проблема 2033 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.libereya.ru/biblus/pr2033.html, свободный (23 декабря 2004).

7.       Стрельцов, А. А. Обеспечение информационной безопасности России: Теоретические и методологические основы / А. А. Стрельцов. – М. : Изд-во МЦНМО, 2002. – 296 с.

8.       Субетто, А. И. Основные тенденции развития образования в ХХ веке / А.И. Суббето // Образование и социальное развитие региона. – Барнаул. -  2003. - № 1-2.

9.       Тоффлер, Э. Третья волна : пер. с англ. / Э. Тоффлер. - М. : ООО «Издательство АСТ», 2002. -776 с.

10.   Урсул, А. Д. Безопасность и устойчивой развитие (Философско-концептуальные проблемы) / А. Д. Урсул, А. Л. Романович. - М. : Изд-во РАГС, 2001. – 128 с.

---

Библиографическая ссылка: Атаманов Г.А. Информационные технологии: плюсы и минусы внедрения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://gatamanov.blogspot.ru. – Имеется печатный аналог: Атаманов, Г.А. Информационные технологии: плюсы и минусы внедрения / Г.А.Атаманов // Известия нижневолжского агроуниверситетского комплекса. - 2006.- № 4. Изд-во ВГСХА «Нива», 2006. – С.112-120.