Россия на пути к информационному обществу: проблемы и перспективы

Из разных определений современного общества, которые предлагались во второй половине XX века, наибольшее распространение получили два: «постиндустриальное» и «информационное».

Если термин "постиндустриальное" указывает в основном на возникновение данного типа общества "после индустриального", не выделяя его собственных характеристик, то "[понятие] информационного общества выглядит предпочтительнее …, ибо указывает на принцип, вокруг которого организовано общество, а не только лишь на то, за какой социальной формой оно следует"[1]. Однако в современной литературе нет общепринятого подхода и к определению понятия «информационное общество». Пока оно рассматривается в различных аспектах и связях, которые не интегрированы в единое целое.  Тем не менее, можно выделить несколько общих положений. Во-первых,  это указание на информационный детерминизм – воздействие информации на все стороны бытия общественной системы как объективного фактора, выстраивающего особое пространство распределения и функционирования общественных отношений. Во-вторых, это изменение статуса знания в содержании социального общения и регулирования общества,  открывающего новые горизонты современной информационной революции. В-третьих, это  согласование технологического и личностно-гуманистического, культурного аспектов. В то же время, автор разделяет точку зрения М.Кастельса, утверждающего, что информация в самом широком смысле, т.е. как передача знаний, имела практическую важность во все времена. Современное же общество формируется благодаря новым технологическим условиям, когда «генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти»[2]. Чтобы подчеркнуть это обстоятельство Кастельс ввел даже понятие «информациональное общество» [3] (по аналогии с понятиями «индустрия»-«индустриальное»). Правда, если продолжать эту аналогию, то современное общество следовало бы назвать “информатизационным”, т.к. глобальные социальные изменения стали следствием внедрения новых информационных технологий, т.е. процесса информатизации. Тем не менее автор не претендует на изменение устоявшейся терминологии и в дальнейшем сам будет употреблять для обозначения современного общества термин «информационное».

Информационное общество – это закономерный этап в развитии современного социума; этап, в котором воплотился ряд тенденций, наметившихся в прежних общественных формах. Это - изменение ресурсной базы производства, которая теперь связывается с тотальной информатизацией, развитием телекоммуникаций и планетарной системы связи; это -  воздействие СМИ, которые получили возможность мгновенного инклюзивного охвата и беспрецедентного влияния на огромные массы населения планеты. Однако информационное общество не только унаследовало эти тенденции, но и систематизировало их, создав новое качество социальной и индивидуальной жизни людей, сформировав новые ориентиры культуры, науки, экономики. В то же время прогресс средств сбора, обработки и передачи информации привел и к прогрессу средств манипулирования людьми, надзора за ними, усилил влияние массовой культуры на стандартизацию образа жизни людей, что в результате позволило поставить под контроль ход исторического развития человечества. Таким образом, суть парадигмы информационного общества состоит в обострении противоречия между колоссальными возможностями, предоставляемыми новыми информационными технологиями по воздействию на социальную организацию и сознание человека, с одной стороны, и возможностями их использования в деструктивных целях по отношению к индивидууму, социальной группе, нации, всему человечеству.

В конце XX столетия большинство государств мира предприняли активные действия по формированию у себя основ информационного общества, сформулировали политику и стратегию его построения и развития. Так, США еще в 1993 году приняли План действий в области национальной информационной инфраструктуры (The National Information infrastructure: Agenda for action, 1993). В июле 1994 года Комиссией Европейского сообщества был принят план действий "Европейский путь в информационное общество" (Europe's Way to the Information Society. An action plan). Финляндия в 1995 году разработала свою программу "Финский путь в информационное общество" (Finland's Way to the Information Society. The national strategy). В феврале 1996 года в правительство ФРГ была представлена программа действий "Путь Германии в информационное общество" (Germany's Way to the Information Society). В течение 90-х годов аналогичные программы были приняты в большинстве наиболее развитых государств и целом ряде развивающихся. Был создан ряд международных организаций, призванных содействовать построению информационного общества – Information Society Forum[4], European survey of the Information Society (ESIS)[5] и многие другие. Наконец, в июне 2000г. была принята «Окинавская хартия глобального информационного общества»[6].

В то же время России до сих пор не принято официальной программы построения информационного общества, хотя существует сформулированная в 1999 г. «Концепция формирования информационного общества в России»[7], носящая, по мнению автора, исключительно декларативный характер. В 2001г. была разработана Федеральная целевая программа «Электронная Россия (2002-2010 годы)»[8], ставящая перед собой не менее декларативные задачи, однако уже предусматривающая реализацию ряда конкретных проектов по информатизации страны. Несмотря на эти обстоятельства, Россия, как и большинство стран мира, продолжает свое движение по пути построения информационного общества. Есть различные мнения по поводу того, на какой стадии этого пути она сейчас находится. По мнению авторов исследования "Готовность России к информационному обществу"[9], проведенного по методике "Центра международного развития" Гарвардского университета, Россия находится "в движении" к информационному обществу, что означает начало массового использования ИКТ населением страны, а также появление информационного неравенства. Справедливо подчеркивается, что Интернет является необходимой системообразующей средой для формирования элементов информационного общества и уровень его развития (в разных аспектах и сечениях) определяет готовность страны к переходу к информационному обществу. Отмечен высокий уровень информационного неравенства в России – как для различных групп населения, так и для отдельных регионов. Например, Москва по многим показателям приближается к высшей степени готовности к информационному обществу или уже находится на ней, в то время как отдаленные регионы страны находятся на первой или даже нулевой стадии[10].

Россия сегодня является частью мирового сообщества в большей степени, чем когда-либо в прошлом – страна связана с остальным миром множеством информационно-телекоммуникационных каналов: кабельных, спутниковых, сотовой связи, традиционных телефонных и т.п. Несмотря на многие проблемы и факторы, тормозящие движение России к информационному обществу, развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в стране идет быстрыми темпами.

Но российскому обществу необходимо осознать, что новые технологии несут с собой не только одни позитивы, что они таят в себе и реальную угрозу информационной инфраструктуре страны и, как следствие, ее национальной безопасности. В этой связи необходимо предпринимать и соответствующие меры по защите информационной инфраструктуры и информационного пространства государства, исходя,  прежде всего из того факта, что  при любом уровне развития информационных технологий конечной целью информационного воздействия остается человек. Вследствие этого особую актуальность приобретают проблемы правового характера, решение которых должно определить соотношение между открытостью информационного пространства и информационной безопасностью государства, свободой слова и свободой лжи, защитой информационных систем и защитой сознания от деструктивного воздействия. Вопросы правового регулирования информационной сферы в России еще ждут своего решения. Но их разрешение невозможно без пересмотра ключевых положений государственной политики и, в первую очередь, «Доктрины информационной безопасности Российской Федерации», которая представляет собой "совокупность официальных взглядов на цели, принципы и основные направления обеспечения информационной безопасности Российской Федерации"[11]. Однако, документ носит исключительно декларативный характер и не имеет прикладного значения. Например, в качестве источников угроз информационной безопасности России в Доктрине, рассматривается "разработка рядом государств концепций информационных войн…" и т.п. В то же время, например, американские  специалисты в результате анализа безопасности информации в Интернете, осуществляемого в рамках антитеррористической операции, называют в качестве потенциальных источников угроз следующие: террористические группы; хакеров, одобряющих действия террористов или настроенных против США; государства, против которых может быть направлена антитеррористическая операция; любопытствующих или самоутверждающихся хакеров[12]. Даже поверхностное сравнение приведенных выше документов отчетливо высвечивает недостатки Доктрины, прежде всего, с точки зрения философского обоснования. Отсутствие логики, рамочный характер документа сделали его полностью бесполезным, а может быть даже и вредным.

В настоящий же момент требуется не только осознание проблемы и ее обозначение, но реальные поиски путей ее преодоления и конкретные действия. Принятые в России законы "О свободе совести и религиозных объединениях", "О средствах массовой информации", "О рекламе",  "Об информации, информатизации и защите информации", "Об участии в международном информационном обмене"  и другие позволили лишь в незначительной степени урегулировать процесс информационного воздействия на население и в свете новых императивов требуют немедленной переработки.

Естественно, что оп­тимальным вариантом для любой системы, в том числе и социальной, является син­хронное поведение всех ее составных частей. В обществе этой цели служит информационная коммуникация, которая, в принципе,  направлена на синхрониза­цию как общества в целом, так и его отдельных сегментов. Система образования синхронизирует точку зрения на мир, формируя людей со сходными интер­претациями его устройства. В этой же роли выступает и идеология. Но во всех случаях именно информационная коммуникация служит средством создания такой синхронизации.

Россия же сегодня представляет собой в целом асинхронно действующую систему, элементы которой преследуют свои узко корпоративные цели. Способствует этому и отсутствие единой национальной идеи, которая, по мнению многих ученых, могла бы служить синхронизатором, направленным в будущее. Главная причина считает В.Е.Лепский – в "системной дезорганизации" России, которая, по его мнению, проявляется в том, что государство не является четко выраженным субъектом управления и развития, оно не сформировало стратегию развития (понимаемую и принимаемую большей частью населения), не обеспечило нормальные условия жизни своим гражданам, не гарантирует соблюдения основных конституционных прав. Кроме того, существенную роль в управлении всеми сферами общественной жизни играют коррумпированные чиновники, криминал и другие асоциальные элементы, "средний класс" и элиты атрофированы, дезорганизованы, не включены в реальные механизмы управления и развития. Политические партии и движения в основной своей массе имеют бутафорский характер, общественные (не политические) образования слабо организованы и практически не влияют на социальные процессы[13].

Изменения в социальной и экономической сферах неизбежно повлекли за собой серьезные психологические последствия. Значительное усложнение социально-экономических отношений привело к тому, что для большинства россиян все происходящее стало непонятным и потому бессмысленным. Деидеологизация, диаспоризация привели к ослаблению, а, порой, и распаду социальных связей между индивидуумами, индивидуумами и обществом. В  результате применения различных социальных (информационных) технологий произошло  снижение политической активности значительной части населения. Это, в свою очередь, создало еще более благоприятные условия для осуществления различного рода манипуляций, в том числе, - в интересах отдельных лиц и организаций. Как следствие – массовая потеря позиции человека как субъекта политической жизни. Наиболее действенные механизмы разрушения субъектности граждан России связаны с политическим PR, СМИ, влиянием "черной культуры", а также несоответствием системы образования актуальным проблемам социальных преобразований России, деятельностью культовых организаций, неадекватной ролью интеллигенции.

Одновременно происходило разрушение и субъектности государства посредством активизации многочисленных как внешних, так и внутренних источников угроз. Среди механизмов разрушения субъектности государства глубоко проанализированных В.Е.Лепским, по мнению автора, следует выделить такие как: внешний перехват инициатив в реформировании отечественной экономики (использование Гарвардских моделей, неадекватных российским условиям, затягивание в кредитную зависимость и др.); профессионально организованные рядом стран информационно-психологические операции, направленные на перехват государственного управления; создание благоприятных условий для бурного роста коррупции в системе государственного управления, для перехвата управления финансовыми группировками и криминальными структурами.

Что касается решения проблемы обеспечения информационной безопасности в современной России, то оно сопряжено с рядом трудностей, обусловленных, прежде всего, объективными причинами. Автор согласен с мнением М.Ю.Павлютенковой[14], которая считает, что в результате стремления стать открытым обществом, Россия стала более уязвима из-за невозможности вводить жесткие меры контроля над информационными потоками. Способствует такому положению вещей и отсутствие рациональной стратегии информационной безопасности и методов ее реализации. К одной из главных причин этого следует отнести низкий уровень знаний руководителей исполнительных органов власти всех уровней в вопросах информационных войн и информационных технологий и, уже как следствие, - низкую грамотность населения в вопросах обеспечения информационной безопасности.

Непонимание рисков, связанных с использованием ИКТ является для России серьезной проблемой. Утвердившийся в сознании многих людей стереотип, в котором безопасность рассматривается как некая надстроечная составляющая над базовым процессом информатизации, чреват созданием общества тотального риска без каких-либо гарантий безопасности.

В нашей стране работы по решению проблемы информационной безопасности ведутся довольно своеобразно: основные усилия научной общественности сосредоточены на решении технико-технологических аспектов, которые правильнее было бы трактовать как защиту информации от искажения, уничтожения, утечки и т.п. Да и эти работы проводятся различными ведомствами, как правило, без общей координации и должного контроля со стороны государства. В результате тратятся большие средства при низкой эффективности проводимых мероприятий (чаще – при полном ее отсутствии).

Но гораздо важнее тот факт, что в России широко используются возможности информационных технологий по воздействию на общественное сознание. Активно проводятся информационные атаки, вызванные противостоянием и противопоставлением олигархов, в результате чего на страницах современных российских СМИ появился и стал привычным термин "информационная война". Следует еще раз заметить, что этот термин трактуется в основном как "слив компромата", чему в немалой степени способствует и появление нового средства массовой телекоммуникации - компьютерной сети Интернет, которая идеально подходит не только для неконтролируемого распространения компрометирующих материалов, но и для вброса в общество “нужной” информации, которую печатные и электронные СМИ смогут затем тиражировать.

Несмотря на это, государственный заказ на научную разработку как общетеоретических, так и философско-методологических аспектов этой проблемы отсутствует. Гуманитарные аспекты информационной безопасности исследуются практически в инициативном порядке отдельными авторами в рамках специальных дисциплин: психологии, политологии, информатики, экономики, теории катастроф. Отдельные российские философы (А.Урсул, М.Дзлиев, А.Романович, В.Кузнецов и др.) активно разрабатывают (как правило, на иностранные гранты) концепцию «устойчивого развития», которая однозначно не реализуема в ближайшем будущем, а, скорее всего, - никогда, в силу своей утопичности. Складывается впечатление, что российские философы и социологи либо не осознают всей полноты опасности, таящейся в возможностях новых информационных технологий, либо сознательно их замалчивают.

В известной степени это состояние определяется и мнением, что уровень информатизации России существенно ниже, чем в большинстве развитых стран и, соответственно, для России проблема защиты информационных ресурсов (информационной сферы) не имеет столь высокой важности, как для развитых стран. Однако это глубокое заблуждение. Уже сегодня в стране все системы жизнеобеспечения общества и государства базируются на широком использовании информационных технологий, а их широкомасштабное использование с начала 80-х годов для воздействия на массовое сознание россиян, некоторыми представителями научной общественности (в основном, технической) трактуется как "четвертая мировая война"[15]. Основным оружием в этой «войне» служили потоки информации (в том числе и дезинформации), активно внедряемой в массовое сознание через СМИ. Прямое уничтожение противника в этой войне было заменено на его дезориентацию, а в дальнейшем на культурный и экономический геноцид. Идеологическая, культурная и экономическая экспансии - древнейшие виды оружия, при наличии новых информационных и коммуникационных технологий, с успехом заменили танки, пушки и ракеты. Представленные в виде освобождения от "надуманных" догм нравственности, идеологии, от "государственного порабощения личности" информационные "вирусы" сыграли свою негативную роль. Сформулированная в выступлениях и докладах З. Бжезинского идея о том, что на месте России должен появиться конгломерат карликовых полусамостоятельных сателлитных государств, в настоящий момент является одним из важнейших реализующихся планов. Основная цель: диаспоризация российского народа, фрагментация региональных и социально-стратовых общностей на основе слома существовавшей до этого идентичности. Основной метод - не контролируемое государством трансграничное перемещение потоков информации.

Однако, до сих пор разработка, производство, распространение и применение  информационного оружия не регулируются международным правом. Три принятые Генеральными Ассамблеями ООН (в 1998-2000 гг.) по инициативе России резолюции[16], хотя и привлекли внимание к проблеме информационной безопасности, не стали основанием для принятия конкретных шагов по подготовке международного документа, регламентирующего применение ИКТ  в деструктивных целях. Резолюции предлагают государствам - членам ООН продолжить обсуждение вопросов информационной безопасности, дать конкретные определения угроз, предложить свои оценки проблемы, включая разработку международных принципов обеспечения информационной безопасности. Общим для этих оценок стало признание наличия проблемы, однако при этом выявились существенные различия как в расстановке акцентов (военная, правовая, гуманитарная или другие составляющие), так и в методике ее рассмотрения и решения.

Вполне понятно, что невозможно создать стратегию национальной (в том числе информационной) безопасности, исходя из традиционных общечеловеческих представлений и ценностей, стереотипов мышления. Она требует выработки новых научных и мировоззренческих подходов, соответствующих не только современным реалиям, но и предполагаемым перспективам развития в III тысячелетии. Иначе говоря, ключевая проблема информационной безопасности России - проблема концептуального, доктринального и законодательного обеспечения. В настоящее время это обеспечение либо отсутствует, либо представляет собой неадекватный действительности суррогат, искусственно подогнанный под либерально-монетаристские догмы.

Например, выход России из состояния "системной дезорганизации", по мнению В.Е.Лепского, связан с решением проблемы становления «системы стратегических субъектов»: общества в целом, государства, элит, различных сообществ, граждан[17]. Практика же показывает, что в России не было и нет ни институализированной, ни дескриптивной модели формирования элит. Процесс этот носит неуправляемый стохастический характер (или управляемый латентный). Существующие элиты коррумпированы, ангажированы либо иностранными, либо отечественными промышленно-финансовыми группами, решают узкокорпоративные корыстные задачи и неспособны выполнять роль авангарда нации.

Тем не менее, нам необходимо активизировать поиски “социальной субстанции”, способной объединить общество. Характерно, что эта проблема беспокоит и философско-научную мысль на Западе. Так, известный представитель постмодернизма  Жан Бодрийяр в одной из своих статей отмечает: «За неимением надежды на светлое будущее, нам нужно произвести другую форму символического сплочения: первичный и основополагающий Миф, в основе которого будут не политика, не экономика и не моральные ценности. Что-то, что сплотит мировое сообщество, неважно, какой ценой»[18].

Стержнем, основной связующей субстанцией западного общества на протяжении длительного времени являлся и является Закон, общественный цивилизационный порядок[19]. Что касается России, то здесь отечественные ученые разделились во мнении довольно странным образом: представители технократического направления – А.Стрельцов, Р.Абдеев, С.Расторгуев, Г.Смолян и др.,- также уповают на закон и видят в нем основу выхода из системного кризиса, в котором оказалась Россия. Гуманитарии - А.Панарин, А.Подберезкин, А.Гулыга и др.,- видят выход в возрождении «русской идеи», которую непременно связывают с православием.

Оба эти подхода представляются не вполне обоснованными. Первый – потому, что законы должны и разрабатываться и реализовываться имеющимися государственными институтами управления, которые априори подверглись поражению в первую очередь[20] и на данный момент не в состоянии адекватно ни оценить ситуацию, ни на нее реагировать. Что касается второго, то мнение В.Кожинова о том, что у России нет и не может быть национальной идеи, тем более основанной на православии, представляется более обоснованным. Посвятив изучению этой проблемы более 25 лет, он пришел к выводу, что «Русские — уникальный народ, который смог определить судьбу континента, притом не навязывая ему своей национальной идеи» [21]. И потому «мы можем гордиться тем, что мы выше такой идеи». Многочисленные же разговоры о национальной идее, по мнению В.Кожинова — плод невежества, либо, по мнению автора статьи,- политических спекуляций.

Новая идея должна иметь интегративные потенции, и, следовательно, быть общечеловеческой: наднациональной, надконфессиональной, надклассовой, надстратификационной, и может быть даже надконтинентальной (а не просто межконтинентальной, как «евразийство»). Любая узко национальная идея для многонациональной России не может выполнить свою интеграционную функцию, а потому несет деструктивный (редукционистский) характер, в том числе и «русская», какой бы смысл в нее не вкладывался и какие бы разъяснения ее авторы не давали относительно трактовки понятия «русские». Аналогично обстоят дела и с православием: только православная идея ничего не говорит ни мусульманскому миру, с которым идентифицирует себя значительная часть населения России, ни представителям других конфессий. 

Кроме того, следует иметь ввиду, что информационная агрессия против народов, населяющих территорию России, цель которой состоит в разрушении глубинных слоев общественного сознания, продолжается. На основании анализа ряда статей и документов В.Лисичкин и Л.Шелепин, делают потрясающий своей безысходностью вывод: «Россия находится на последних рубежах перед тотальным уничтожением населения и превращением страны в жизненное пространство для других» [22].

Через полвека в России останется меньше 100 млн. человек. Население России сократится на 50 млн. в течение ближайших 50 лет. Такой прогноз сделал на слушаниях в Сенате США, посвященных ситуации в России, член руководства сенатского комитета по иностранным делам демократ Джозеф Байден[23]. Таким образом, предполагает автор статьи А.Старков, к середине ХХII века россияне вообще исчезнут с лица земли. Такой вывод совпадает с мнением А.Зиновьева, изучавшего на протяжении ряда лет эти процессы изнутри: «Теоретически выхода нет, Россия обречена. Враг обладает такой мощью, что будущее предвидеть — задача банальная,- и далее,- да, Россия обречена. Мы, русские, обречены. Поэтому будем сражаться. По крайней мере, сойдем с исторической сцены с достоинством»»[24]. 

И все-таки положение не столь безнадежно. Да, сегодня мы переживаем трагедию распада страны. Внутрисистемные связи, задающие основу стабильности и целостности общества, разрушаются. Общество из целостного образования становится суммативным. Внешние связи и отношения становятся соизмеримыми, а в некоторых случаях и превосходят внутренние. В обществе начались и постоянно усиливаются дезинтеграционные процессы.  Но «это еще не значит, что мы должны поставить на себе крест, что нас поглотило небытие»[25]. Автор полностью разделяет точку зрения В.Пономаренко, высказанную в книге «Проблема 2033»: «Шанс, каким бы малым он ни казался, всегда имеется у тех, кто готов смотреть действительности в глаза, способен анализировать ситуацию и готов предпринимать все возможные меры»[26].

Это далеко не полный перечень проблем и угроз, поджидающих Россию на пути построения информационного общества, но, по мнению автора, именно они наиболее существенны на данном отрезке времени. Преодоление этих угроз позволит российскому обществу решить (снять) многие серьезные проблемы. Это непростая задача и решаться она должна исключительно системно и комплексно, во взаимодействии представителей различных отраслей науки: философов, психологов, юристов, педагогов, социологов, экономистов. Во всех перечисленных областях уже есть определенные наработки по данной проблеме и самая важная задача – интегрировать их в единое целое, создать завершенную концепцию с выходом на ее практическую реализацию.

[1] LASH S. Critique of Information. London; Thousand Oaks (Ca): Sage Publications, 2002. p1.

Цит. по Иноземцев В.Л. С.Лэш. Критика информации // Вопросы философии.- 2002.- №10.- С.182.

[2] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура.- М.: ГУ ВЩЭ, 2000.- С.39.

[3] Там же С.42.

[4] Information Society Forum  - http://europa.eu.int/ISPO/policy/isf

[5] European survey of the Information Society: http://europa.eu.int/ISPO/intcoop/i_esis.html

[6] Окинавская хартия Глобального Информационного общества: http://www.iis.ru/events/okinawa/charter.ru.html

[7] Концепция формирования Информационного общества в России: http://www.iis.ru/library/riss/riss.ru.html

[8] Проект Федеральной целевой программы «Электронная Россия»: http://www.hse.ru/~erussia/default.htm

[9] Готовность России к информационному обществу. – М.: Институт развития информационного общества, 2001.

[10] См. И.Мелюхин. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции развития. М.,1999.

[11] Доктрина информационной безопасности Российской Федерации. Утв. Президентом РФ 09.09.2000г.

[12] См. Кононов А.А., Смолян Г.Л. Информационное общество: общество тотального риска или общество гарантированной безопасности? // Информационное общество, 2002, вып.1, сc.5-7.

[13] См. Лепский В.Е. Становление стратегических субъектов в глобальном информационном обществе: постановка проблемы // Информационное общество, 2002, вып.1, С.53.

[14] Павлютенкова М.Ю. Информационная война: реальная угроза или современный миф? // "Власть", 19.12.2001, Москва, №12.- С.20.

[15] См., например, Потехин В.К. Современные войны и национальная безопасность России.  www.dataforce.net

[16] См. Крутских А.В., Сафронова И.Л. Международное сотрудничество в области информационной безопасности. Инфофорум-6, 11.02.2004.

[17] Лепский В.Е. Становление стратегических субъектов в глобальном информационном обществе: постановка проблемы // Информационное общество, 2002, вып. 1, С.58.

[18] Жан Бодрийяр. В поисках абсолютного зла/"Liberation", Франция. 01.03.2005. Цит. по inoSMI.Ru

[19] Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке.- М.: Изд-во Эксимо, Изд-во Алгоритм, 2004.-С.512.

[20] Расторгуев С.П. Философия информационной войны. М.: 2002. -  Электронный вариант.

[21] Кожинов В.В. У России нет и не может быть национальной идеи // Интервью Российскому аналитическому обозрению, 1998, №7./ www.patriotica.ru/religion/kozhinov_idea/htm

[22] Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья мировая информационно-психологическая  война. - М.: Ин-т социально-политических исследований АСН, 2000. Цит. по http://ihtik.lib.ru/

[23] Старков А. Через 150 лет россияне исчезнут с лица земли // 22 июня 2005. utro.ru

[24] А.Зиновьев. Поэтому будем сражаться! Интервью газете "Завтра", 20 июля 1999 года./ www.patriotica.ru

[25] Кожинов В.В. У России нет и не может быть национальной идеи // Интервью Российскому аналитическому обозрению, 1998, №7. - Имеется электронный аналог:  www.patriotica.ru/religion/kozhinov_idea/htm

[26] Пономаренко В. Проблема 2033./ http://www.libereya.ru/biblus/pr2033.html

---

Библиографическая ссылка: Атаманов Г.А. Россия на пути к информационному обществу: проблемы и перспективы [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://gatamanov.blogspot.ru. – Имеется печатный аналог: Атаманов Г.А. Россия на пути к информационному обществу: проблемы и перспективы // Научно-методический и правовой журнал «Вектор». – 2005. - № 2. – С. 141-146.