В
данной статье автор с критических позиций анализирует существующие взгляды на
феномен безопасности и подходы к выявлению, обозначению и классификации его
видов, уточняет определения основных понятий теории безопасности, и на базе
уточненного понятийного аппарата осуществляет классификацию основных видов
безопасности, объектами которой являются антропные системы.
За последние десятилетия про безопасность
написано много и поток как научной, так и популярной литературы, посвящённой этой
теме, неуклонно увеличивается. Сегодня артикулируется и затем исследуется более
сорока видов безопасности. На тему безопасности написаны сотни учебников, монографий
и диссертаций. Например, в Электронном каталоге российских диссертаций[1] по релевантности
слову «безопасность» было найдено 2283 кандидатских и докторских диссертаций.
По количеству упоминаний в названиях тем диссертационных исследований с большим
отрывом лидирует «экономическая безопасность». Она встречается 427 раз. Другие
– значительно реже:
экологическая ─ 247 раз;
информационная ─ 165;
национальная ─ 156;
социальная ─
94;
промышленная ─
82;
продовольственная ─
79;
региональная ─
70;
энергетическая ─
33;
образовательная ─
24;
внешнеэкономическая ─
22;
психологическая ─
20;
гигиеническая ─
16;
геоэкологическая ─
9;
международная ─
8;
коллективная ─
7;
эпизоотическая ─
5;
внутренняя ─
3;
конституционная ─
2.
Видно, что наряду с уже ставшими
привычными – экономической, экологической, информационной, психологической, национальной
безопасностями – встречаются такие, как социальная и продовольственная. Есть и экзотические:
педагогическая, религиозная, эпизоотическая, этнополитическая, миграционная, гидрологическая,
государственно-конфессиональная, криминологическая, ноосферная, пограничная,
военно-экономическая, сетевая, электромагнитная, вибрационная, демографическая,
безопасность в ноосферогенезе, и другие т. н. «виды» безопасности. И
совершенно очевидно, что процесс выдумывания всё новых и новых видов
безопасности продолжится. Однако в этой полифонии, переходящей в какофонию,
практически невозможно разобраться, в чем же состоит сущность феномена безопасности,
на какие виды целесообразно безопасность делить и каково соотношение между этими
видами.
В качестве примера можно привести работу
А. А. Сергунина «Российская внешнеполитическая мысль: национальная и
международная безопасность»[2], в
которой он утверждает, что «советская теория международных отношений под
безопасностью понимала исключительно ее военно-политическую составляющую – соотношение
военных потенциалов, баланс сил между супердержавами (сверхдержавами) и
военно-политическими коалициями, применение военной силы в международных
отношениях, контроль над вооружениями и разоружение, международные режимы и
институты безопасности и т. д.»[3]. Как
можно понимать под безопасностью ее «составляющую», «баланс сил», «применение»,
«режимы» и «институты» автор не уточняет. Но далее он пишет, что под влиянием
глобальных перемен в мире, а также ряда западных концепций в восприятии проблем
международной безопасности произошли определенные изменения. «Новое политическое
мышление уже включало в себя не только военно-политическое, но и экономическое,
экологическое и демографическое измерения»[4], -
пишет он. При этом автор не удосужился уточнить: что такое
«военно-политическое, экономическое, экологическое и демографическое
измерение», какой смысл он вкладывает в эти понятия. Кроме этого в тексте
встречаются такие понятия как «государственная безопасность», «безопасность
общества и личности», «глобальная безопасность», «национальная безопасность»
опять же без каких-либо определений этих понятий и разъяснений по поводу их
содержания. Тем не менее, Сергунин А. А.
делит национальную безопасность на государственную,
локальную и частную. На каком основании данный автор делает подобное различение
остается загадкой. Можно предположить, что, по его мнению, понятие
«национальная» является родовым по отношению к понятиям «государственная», «локальная»
и «частная». Однако, это методологически абсолютно неверно: локальное может
быть частным и наоборот; государственное - тоже локально и в определенной
степени частно. Более того, понятия эти разносущностны: «национальное» -
социально-этническое, «государственное» - территориально-политическое,
«локальное» - ограничительное по месту, «частное» - ограничительное по
количеству. И потому приводимая указанным автором классификация, мягко говоря,
вызывает удивление. Но это ещё не всё.
Далее он пишет: «В содержательном плане в международной и национальной
безопасности выделяются следующие её виды (области проявления и обеспечения): политическая;
экономическая; технологическая; военная; экологическая; информационная; социальная;
правовая; культурная; интеллектуальная; демографическая; генетическая; психологическая
и т. д.». Причем «экономическую безопасность» Сергунин, ссылаясь на мнение
«российских ученых», относит к «нетрадиционным видам безопасности». Загадкой
для читателя остается и то, что следует понимать под тем или иным видом безопасности,
каково основание проводимой им классификации видов безопасности, и что по
мнению автора и российских ученых, на которых он ссылается, следует считать
традиционными видами безопасности, и то, когда успела эта самая традиция сложиться.
Работа А. А. Сергунина не единственная в плане безосновательности в
проведении различных классификаций, использовании терминов и определений, но
достаточно показательна в этом отношении.
Есть и другие примеры. Так А. Х. Шаваев приводит
такой перечень (как он пишет - конкретных) видов опасностей: экономические,
политические, технологические, духовно-нравственные, экологические,
информационные, другие[5].
Следуя логике, можно предположить, что каждому из приведенных «видов
опасностей» соответствуют и столь же
определенные (в терминологии Шаваева - конкретные) «виды безопасности». Но
почему именно они? Каково основание классификации? По всей видимости, дабы
избежать подобных вопросов автор прячется за излюбленное многими волшебное
слово «другие».
Еще один пример: Г. С. Вечканов
в учебнике «Экономическая безопасность»[6] на
странице 27 пишет: «Система безопасности включает в себя следующие виды:
геополитическую; социальную; экономическую; информационную; экологическую;
технологическую и техногенную». А двумя страницами дальше приводит схему
«Основные виды безопасности по содержанию», где делит «виды» безопасности на
две группы (по крайней мере, на рисунке это выглядит именно так): 1) военная,
научно-техническая, социальная, политическая; 2) демографическая,
экономическая, экологическая, информационная. Возникают законные вопросы:
каково основание классификации; почему автор выделяет именно эти виды
безопасности, а не какие-нибудь другие; и куда подевались одни виды
безопасности и откуда появились другие? Вечканов Г. С. не приводит ни
разъяснений по этому поводу, ни аргументов в обоснование своей классификации.
Авторы монографии «Проблемы
безопасности: теоретико-методологические аспекты» констатируют, что по
современной классификации ООН в перечень
основ безопасности человека в любой стране входят: экономическая,
продовольственная, безопасность для здоровья, экологическая, личная,
общественная, политическая[7]. И,
как и в предыдущем случае, нет ни разъяснений, ни определений этих безопасностей.
Экономическая безопасность оказалась на первом месте случайно или она
действительно так важна и нужна? Тогда кому и почему? А «экономическое» и
«политическое» разве не являются частью «общественного»? А что вообще следует
понимать под термином «общественная безопасность»? И если есть «безопасность
для здоровья», почему нет «безопасности для жизни»? А «безопасность для
здоровья» кого, если не человека? А если человека, то почему она выделена в
самостоятельный вид, а не вошла в понятие «личная безопасность» как составная
часть? Ведь «личная безопасность» есть, в первую очередь, «безопасность
личности», т. е. человека (индивида) в совокупности социально-значимых
черт. У человека же нет ничего важнее и ценнее жизни. Следовательно,
обеспечение безопасности жизни должно
стоять на первом месте при таком подходе к классификации видов безопасности. По
всей видимости, составителей этой классификации жизнь человека интересовала
постольку, поскольку она необходима для нормального функционирования экономики.
С их точки зрения, возможно, это и так. Но согласится ли с такой постановкой
вопроса основная масса населения планеты? Думается, что нет.
Примеров, подтверждающих тезис об
отсутствии сколь-нибудь приемлемой точки
зрения как на сам феномен безопасности, так и на классификацию его видов, можно
привести огромное множество. Из анализа тех, с которыми пришлось ознакомиться
автору, можно сделать вывод, что все они страдают, как правило, двумя недостатками:
1) отсутствием более или менее
четких определений самих классифицируемых (перечисляемых) понятий.
2) отсутствием единого основания,
т.е. существенного признака, по которому проводится классификация.
В результате попытки, предпринятые как
приведенными выше авторами, так и многими другими, классификацией назвать
нельзя. Это – простые бессистемные перечисления, как правило, незавершенные
(открытые). Более того, большинство так называемых
«видов безопасности», встречающихся в русскоязычной научной литературе, вообще является
абсурдом[8],
остальные – либо фразеологизмами (идиомами)[9], либо
обозначают узкую задачу обеспечения безопасности одного или нескольких
атрибутов (свойств) предмета, безопасность которого исследуется. Но безопасность
свойства есть частный (и очень ограниченный) случай безопасности носителя этих
свойств. Конечно, объектом безопасности может быть и свойство, но без указания
на предмет – носитель свойств, безопасность которого рассматривается,
обороты типа: «экологическая безопасность», «информационная безопасность»,
«военная безопасность» – теряют смысл, превращаются в абсурд. Нет и не может
быть безопасности вообще. Может быть только безопасность кого-либо или
чего-либо. То есть, обязательно должен называться предмет, безопасность
которого необходимо обеспечить: «безопасность государства», «безопасность
нации», «безопасность корпорации» и т.п. Подобные обороты чаще всего
трансформируются в «государственную безопасность», «национальную безопасность»,
«корпоративную безопасность», которые, как правило, рассматривают в качестве синонимов
предыдущих (что на самом деле не всегда так). Но и они требуют конкретизации:
«государственная безопасность России», «национальная безопасность США»,
«корпоративная безопасность ООО «Рога и копыта». Именно объект, в конечном
счете, определяет содержание работ по обеспечению его безопасности. На практике
этот, казалось бы, очевидный факт не всегда учитывается. В подавляющем
большинстве работ объект, безопасность которого исследуется, либо вообще не
называется, либо подменяется. Например, в названии статьи (монографии, учебника,
диссертации) заявляется «безопасность предпринимательства», а речь ведётся о
безопасности предпринимателя[10]. Возможно,
это следствие элементарной невнимательности, может быть, проявление
методологической безграмотности или безответственности авторов, а, скорее
всего, просто срабатывает принцип антропоцентризма.
Бывают, правда, и диаметрально
противоположные ситуации. Например, в широко распространенной ныне области
исследования – информационной безопасности – в российской науке человек, индивид
вообще «выведен за скобки», т.е. исключен из научного дискурса в качестве
объекта безопасности. И это несмотря на
то, что именно ЧЕЛОВЕК, в конечном счете, является единственным заказчиком, источником и
потребителем социальной информации, когда само возникновение и
существование феномена «информационной безопасности» обусловлено существованием
информационных потребностей, удовлетворение которых является необходимым
условием выживания ЧЕЛОВЕКА и ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Подобное положение дел не может не
вызывать удивления. Оно сложилось в результате (возможно, преднамеренной)
подмены понятий «информационная безопасность» и «безопасность информации». При
кажущейся их синонимичности они таковыми
не являются и однозначно не тождественны феномены, которые обозначаются этими терминами[11]. Обращаясь
к приведенным выше аргументам, мы с полной уверенностью можем утверждать, что
термин «информационная безопасность» вообще является абсурдом без указания
объекта, безопасность которого исследуется. Это не более чем универсалия[12]. А трактовка
информационной безопасности как «состояния защищенности ее национальных
интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных
интересов личности, общества и государства», конституированная российским законодательством[13] и
принятая в качестве методологического основания подавляющим большинством
ученых, - это уже не универсалия, это чистой воды софизм[14].
Каковы интересы личности, общества или
государства (тем более сбалансированные) выявить практически невозможно. Их
можно только декларировать. Но даже то, что перечислено в качестве таковых в отечественных
законодательных и подзаконных актах[15],
большинстве научных и околонаучных работ, не имеет никакого отношения, ни к
науке, ни к здравому смыслу. Это не более чем конъюнктурные и спекулятивные, не
отвечающие элементарным правилам логики, измышления[16].
Давно известно, что предельный интерес
любой биологической (следовательно и антропной[17])
системы – сохранение жизни. Это аксиома. Из нее мы будем исходить при построении
классификации видов безопасности, имеющих наибольшее значение для антропных
систем. Другими словами, мы ставим перед собой задачу выявить и
систематизировать те виды безопасности, без обеспечения которых невозможно
дальнейшее существование антропных систем или, иначе, необеспечение которых
ставит под сомнение возможность существования любой антропной системы (от
отдельного индивида до государства и, в пределе, всего человечества).
Для решения этой задачи мы должны,
прежде всего, определиться с тем, что будем понимать под термином «безопасность».
Безопасность (равно как и опасность)
возникает в процессе взаимодействия объектов реальной действительности и
представляет собой название интегральной характеристики коммуникативного процесса,
неотъемлемыми составными элементами которого являются:
1) действующий
объект в совокупности его целей и возможностей по причинению объекту
воздействия вреда;
2) канал
коммуникации, с учетом наличия / отсутствия в его составе системы защиты;
3) объект
воздействия в совокупности его свойств.
Представляется, что с точки зрения методологии
будет правильнее трактовать такую интегральную характеристику как ситуацию, т. е.
сочетание условий и обстоятельств, создающих определенную обстановку, положение[18]. Тогда
опасность – это название ситуации, при которой, с точки зрения оценивающего ее субъекта,
объекту (в нашем случае – антропной системе) может быть причинен существенный вред.
Следовательно, под безопасностью антропной
системы мы будем понимать (обозначать) ситуацию, при которой возможность причинения
антропной системе вреда оценивается как несущественная.
Термин «оценивается» имеет ключевое
значение в приведенном определении. Он однозначно указывает на то, что
«безопасность» является аксиологической
(ценностной) категорией. Выводу о наличии опасности или безопасности всегда
предшествует сознательное или бессознательное
противопоставление и сравнение. Субъектом оценки может выступать как
сама искомая антропная система (самореференция), так и иная, внешняя по
отношению к ней (инореференция). Оценка осуществляется на основании анализа совокупности
параметров, характеризующих состояние системы «действующий объект – каналы коммуникации – объект безопасности».
Именно «действующий объект», а не
«субъект», так как в качестве действующего начала может выступать не только некая
антропная система, которую можно было бы представить в качестве субъекта, но и,
например, элемент, входящий в состав исходной антропной системы, а также объект
живой или неживой природы.
Необходимо
особо отметить, что и в качестве субъекта социальной деятельности следует
рассматривать не всякую антропную систему, а только ту, которая действует
вследствие самодетерминации. Довольно часто антропные системы – от отдельного
индивида до государств и их союзов (блоков) – совершают деятельностные акты не
по собственной воле и в собственных интересах, а вследствие внешнего
воздействия (инодетерминации) и в чужих интересах. То есть, на самом деле они выступают
исполнителями чужой воли, «орудиями в чужих руках», и, по сути, являются не
субъектами, а объектами деятельности.
В качестве «объекта безопасности» в
данной статье заявлена и рассматривается антропная система. Вред ей может быть
причинен как вследствие непосредственного воздействия на саму систему, так и
опосредованно, вследствие воздействия на внешнюю, по отношению к ней, среду. Другими
словами, чтобы причинить вред какой-либо антропной системе, совсем не обязательно
воздействовать на саму систему. Можно достичь желаемого результата, воздействуя
на другие антропные системы, объекты живой или неживой природы, составляющие среду
ее обитания, которые для краткости изложения не выделены в отдельную
составляющую, а включены в понятие «каналы коммуникации». При этом негативные последствия,
которые могут быть идентифицированы оценивающим ситуацию субъектом как вред,
могут выражаться:
- в нарушении (в
пределе - разрушении) структуры системы или, иначе, деструкции системы;
- в нарушении
деятельности системы, то есть в ее дисфункции;
- ухудшении условий существования
и/или снижении потенций системы в достижении ею своих целей.
Очевидно, что вред антропной системе
может быть причинен в результате:
а) действий самой системы;
б) действий
других антропных систем, а также объектов живой (дикие животные, вирусы,
насекомые т и.д.) и неживой (ураганы, пожары, наводнения, сели, камнепады, техника
и техногенные аварии и др.) природы.
Возможность причинения вреда в
результате совершения деятельностного акта самой системой была отмечена давно.
Этот феномен даже получил специальное название – риск.
Риск – это атрибут деятельности самой
системы, обусловленный наличием неоднозначности и непредсказуемости результатов
собственной деятельности.
Однако
с понятием «риск» со временем произошли метаморфозы, свойственные многим другим
понятиям: изменилось его содержание – оно стало трактоваться очень широко. Им
стали обозначать не только действия самой системы, могущие привести к
нежелательным и неблагоприятным последствиям, но и действия иных систем и
явлений, внешних по отношению к искомой системе, которые, с точки зрения
логики, следовало бы обозначать термином «угроза».
Угроза – это проявленное желание и/или
возможность причинения объекту вреда. Наличие угроз обусловлено
неоднозначностью и непредсказуемостью результатов воздействия на объект внешних
и/или внутренних факторов. Любое изменение внешней среды или внутренних
компонентов системы может привести к
негативным (неблагоприятным и нежелательным) последствиям. Следовательно,
угроза есть атрибут любых изменений, происходящих как в окружающей среде, так и
в структуре самого объекта.
Таким образом, наличие рисков и угроз является
обязательным условием существования феноменов «опасность»/«безопасность».
Однако не всякий риск и не всякая угроза представляют опасность для объекта. Опасно
(представляют опасность) все, что может причинить системе значимый вред:
собственные действия системы, действия других систем, изменения внутри системы.
Безопасно все, что не причиняет и/или не может причинить системе существенного вреда.
В результате приведенных выше
рассуждений у нас появилось методологическое основание для выявления сфер жизни
и деятельности антропных систем, определенное изменение параметров которых и/или
деятельность самой системы в этих сферах может причинить ей вред, а в пределе –
привести к гибели.
Экологическая
безопасность
Представляется, что жизнь человека -
базового элемента антропной системы - равно как и любого биологического
образования, невозможна в неблагоприятных для этого внешних условиях. Жизнь как
явление просто не могла бы возникнуть и тем более длительно существовать в условиях для этого не
подходящих. Некогда возникнув, живая материя постоянно приспосабливается к
условиям своего бытия, стремясь выжить. Но человек, в отличие от всей остальной
биоты, пытается повысить свои потенции в борьбе за выживание не столько путем
самосовершенствования, сколько путем «совершенствования» окружающей среды. Вследствие
этого постоянно увеличиваются размеры практической деятельности человека, параллельно
увеличивается и сила его воздействия на природную среду. Масштабы этого
воздействия достигли такого уровня, что теперь уже состояние природной среды в
значительной степени зависит от деятельности человека. Таким образом, если на начальных
стадиях развития человек спасался от возможно негативного воздействия со стороны окружающей среды, то
теперь впору природу спасать от негативного воздействия человека. Эту
двуединую, неразрывно связанную задачу ошибочно называют экологической
безопасностью. Этот термин в русскоязычном научном дискурсе так широко
распространился и так укрепился в общественном сознании, что изменить что-либо
в его использовании не представляется возможным. Тем не менее, следует иметь в виду,
что используется он не совсем корректно. «Экология» (от греч. οικος — дом,
жилище, хозяйство, обиталище, местообитание, родина и λόγος — понятие,
учение, наука) - это наука, изучающая взаимоотношения организмов друг с другом
и со средой их обитания, а не сами организмы и среда. Если строго следовать
правилам русского языка, то термин «экологическая безопасность» должен
обозначать, прежде всего, «безопасность науки о взаимоотношениях организмов и
среды». Другими словами, то, что в научной и научно-популярной литературе,
журналистике и обыденной речи подразумевается под термином «экология»,
правильнее было бы обозначать термином «экосистема», а вместо термина
«экологическая безопасность» использовать термин «экосистемная безопасность».
Одно бесспорно, что на первом
месте по значению для сохранения жизни и здоровья любых биологических систем, а,
значит, и антропных, стоит проблема обеспечения
экологической (правильнее –
экосистемной) безопасности.
Продовольственная
безопасность
Не менее очевидным и бесспорным является
и то, что на втором месте по значению для жизнедеятельности человека стоит пища:
чтобы жить, человек должен питаться.
На начальных этапах эволюционного
развития человек потреблял то, что ему предоставляла природа. Проблема
удовлетворения потребности в пище распадалась на две взаимосвязанные задачи:
1) найти или добыть продукт,
который можно употребить в пищу;
2) не употребить то, что может
причинить вред собственному организму.
За многовековую историю человечества по форме
эти задачи не претерпели каких-либо изменений, но в содержательном плане
приобрели значительно большее разнообразие и сложность. Сейчас для большинства
населения планеты уже нет необходимости искать съедобные плоды и коренья или с
риском для жизни охотиться на дичь. Человек научился сам производить продукты
питания, повысив таким образом уровень безопасности своего существования. В нормальном
современном государстве с определенной степенью социальной защиты задача удовлетворения
потребности в пище, как правило, более или менее решена. Однако значительно
усложнилась задача обеспечения «безопасности от пищи». Табак, алкоголь,
наркотики, концерогеносодержащие, генномодифицированные продукты, несбалансированная
или избыточная диета, не говоря уже о просто недоброкачественных или с истекшим
сроком хранения продуктах – вот далеко не полный перечень опасностей,
поджидающих человека с этой стороны. Для борьбы с этими опасностями созданы и
функционируют различные государственные институты и общественные организации, призванные
как решать задачу обеспечения населения продуктами питания, так и не допускать
деструктивного влияния продуктов на жизнь и здоровье человека, т.е.
обеспечивать продовольственную безопасность.
Энергетическая
безопасность
Следующая задача, которую пришлось
решать человеку и человечеству, на пути эволюционного развития – это обеспечение возможности существования в
менее благоприятных климатических условиях. Для этого было необходимо не только
научиться готовить пишу при помощи огня, но и понадобилось сначала научиться выбирать,
а затем и строить жилище, отапливать его сначала при помощи открытого огня, а
затем и более сложными и изощренными способами и средствами. Все эти
мероприятия требовали затрат всё большего количества энергии, которые человек
для себя сначала открывал, а затем ставил себе на службу: тепловая энергия,
энергия ветра и воды, солнечная энергия, электрическая энергия, энергия атома и
термоядерной реакции. Однако открытие новых видов энергии и новых её источников
не только позволяло человечеству успешнее решать задачи обеспечения более
безопасного существования, но и создавало новые виды угроз. Мало того, что
угрозу содержали сами новые виды энергии, появилась ещё необходимость защищать их
источники и технологию использования. Особую актуальность эта проблема
приобрела в современную эпоху, когда стало ясно, что источники некоторых из
них, на сегодня наиболее распространенных и востребованных, не бесконечны и на
всех добываемых ресурсов не хватит, а в недалеком будущем они и вовсе могут
иссякнуть. Таким образом, проблема обеспечения энергетической безопасности, также как и две предыдущие,
диалектически распалась на две взаимосвязанные и взаимообусловленные задачи:
1) обеспечение антропной системы
энергией, необходимой для комфортного существования, в достаточном количестве;
2) обеспечение безопасности
антропной системы от возможных деструктивных воздействий, связанных с
использованием энергии.
Все
три перечисленные выше вида безопасности – экологическая, продовольственная,
энергетическая – имеют отношение к первой составляющей антропной системы – ее структуре.
Их обеспечение есть необходимое, но
недостаточное условие физического существования базового элемента любой антропной
системы – человека.
Следующая – вторая – составляющая социальной системы
– это связи или в интерпретации современной системной теории – коммуникации.
Здесь мы выделим две несводимые друг к другу, взаимосвязанные, но
операционально различные сферы социальной коммуникации – экономику и политику. Представляется,
что соотношение экономики и политики наилучшим образом раскрыто в
марксистско-ленинской теории: экономический базис и политическая надстройка. Мы
же отметим, что так же как экономика несводима к политике, экономическая
безопасность несводима к политической безопасности и наоборот. И так же как
экономика является основанием для политики, а политика определяет экономику,
экономическая безопасность является основанием для политической безопасности,
но интересы политической безопасности определяют содержание и параметры экономической
безопасности.
Экономическая
безопасность
В цивилизованном мире практически любая
антропная система – от отдельного индивида до государства – в той или иной
степени является экономическим актором[19]. Она
инклюзивно включена в экономическую сферу глобальной мировой системы, является
её неотъемлемой частью. Видимо поэтому проблема экономической безопасности в современном научном дискурсе – одна из
самых популярных. Но само понятие трактуется необычайно разнообразно: от
конституированного российским законодательством и принятого подавляющим
большинством российских ученых и экономистов «состояния защищенности» до
довольно экзотических. В. Тамбовцев, например, под экономической
безопасностью системы понимает «совокупность свойств состояния ее производственной
подсистемы, обеспечивающую возможность достижения целей всей системы»[20]. В. А. Савин
трактует экономическую безопасность как систему защиты жизненных интересов
России[21]. Л. И. Абалкин
считает, что экономическая безопасность
- это «состояние экономической системы, которое позволяет ей развиваться
динамично, эффективно и решать социальные задачи и при котором государство
имеет возможность вырабатывать и проводить в жизнь независимую экономическую
политику»[22]. Терехов предлагает
понимать экономическую безопасность как
«важнейшую качественную характеристику экономической системы,
определяющую ее способность поддерживать нормальные условия жизнедеятельности
населения, устойчивое обеспечение ресурсами развития народного хозяйства» или
как «способность экономики обеспечивать эффективное удовлетворение общественных
потребностей на национальном и международном уровнях»[23].
Все эти и многие другие определения
страдают недостатками, на которые мы неоднократно указывали в своих работах[24]. Кроме
того отчетливо прослеживается подмена понятий, а так же стремление авторов
выдать желаемое за действительное. Мы же напоминаем, что в данной статье под
безопасностью понимается ситуация, при которой объекту безопасности (в данном
случае – антропной системе) не может быть причинен вред, выразившийся в значимой
(с точки зрения оценивающего ситуацию субъекта) деструкции, дисфункции или
ухудшении условий его существования. Термины – экологическая (экосистемная), продовольственная,
энергетическая, экономическая и другие – только конкретизируют сферу экзистенции
антропной системы, которая подвергается исследованию с точки зрения возможности
причинения этой системе вреда. Все перечисленные и другие возможные виды
опасности / безопасности не являются самостоятельно существующими объектами.
Это только отдельные аспекты, грани, частные проявления одной общей проблемы –
опасности / безопасности объекта, в качестве которого в данной статье
заявлена антропная система.
Под экономической безопасностью антропной
системы предлагается понимать (обозначать) ситуацию, при которой данной антропной
системе не может быть причинен существенный вред как экономическому актору,
т.е. ее деструкция и/или дисфункция, ухудшение условий осуществления ею своей
экономической деятельности.
Политическая
безопасность
Даже
в стаде животных, не говоря уже о человеческих объединениях (антропных
системах), судьба его членов во многом зависит от поведения вожака и
принимаемых им решений, собственных поступков и действий, поступков и действий
других элементов системы. В человеческих же сообществах по мере зарождения, становления
и усложнения политики как сферы деятельности, в которой реализуются отношения
господства и подчинения между социальными группами и слоями, связанные с
завоеванием, удержанием, распределением, использованием власти, эта зависимость
становилась все больше и больше. Но, опять же, зависимость эта распадалась на
две взаимосвязанные и взаимозависимые составляющие. С одной стороны,
объединение людей повышало их потенции в борьбе за выживание, т.е. повышался
общий уровень безопасности. Максимума он достиг в государстве. Это одним из
первых в истории заметил и описал Т. Гоббс в своем бессмертном труде «Левиафан»[25]. С
другой, человек жертвуя часть своих прав, делегируя их «наверх», попадал во все
большую зависимость от этого «верха», то есть, от «власть предержащих».
Таким образом, под политической
безопасностью антропной системы, с нашей точки зрения, следует понимать
ситуацию, при которой искомой антропной системе не может быть причинен значимый
вред (деструкция, дисфункция, ухудшение условий существования и развития) как
политическому актору, т. е. в политической сфере или посредством
политической сферы.
Другими словами, политическая безопасность
представляет собой ситуацию, при которой антропная система может существовать и
осуществлять свою разумно организованную деятельность не опасаясь деструкции,
дисфункции и ухудшения условий своего существования со стороны других
политических акторов, а также политической системы, элементом которой она является.
Следующим
– третьим – компонентом социальной системы являются отношения или в терминах системной теории (по
Луману) – смыслы[26].
Выделение смысла в отдельную компоненту системы, по мнению Н. Лумана,
вытекает из того, что «мысли идут своим чередом, образуя свой аутопойезис, … а
коммуникации – своим». Этот компонент или уровень имеет особое значение. Именно
здесь формируются цели и вырабатываются планы по их достижению. А, как
известно, именно цели определяют и вектор развития системы и даже структуру
самой системы. С. П. Расторгуев по этому поводу пишет: «Ни о каком
целенаправленном управлении без наличия структуры, соответствующей цели этого
управления, не может быть и речи. И когда появляется цель, подкрепленная
ресурсами, то эта цель начинает формировать для себя необходимые управленческие
структуры»[27].
Следует уточнить, что, конечно же, не цель формирует структуры, а люди,
поставившие перед собой цель и стремящиеся ее достичь. Последнее время стало
модно приписывать объектам качества субъекта и, наоборот, субъекта низводить до
роли объекта. Такой своеобразный фетишизм или «субъективация объекта» и
«объективация субъекта». Этакая модная и, на первый взгляд, безобидная «фишка»:
«цель формирует структуры», «информационное пространство устанавливает законы»,
«бизнес диктует поступки» и т.п. А человека нет, он «выведен за скобки», лишен
воли, свободы выбора и вообще всего того, что составляет субъектность, и потому
уже не несет ответственности за выбор цели, совершаемые поступки и их
последствия.
Психическая
безопасность
На самом же деле, субъект всегда
присутствует в любой социальной системе. У любого процесса, насколько бы
сложным и запутанным он ни был или ни казался, всегда есть субъект управления.
«Порядок или хаос, возникающий в социально-экономической системе, всегда имеет
своего субъекта управления», - справедливо подчеркивает в одной из своих статей
С. А. Дятлов[28]. Вот
только выявить истинного субъекта управления не всегда представляется
возможным. При этом остается открытым и также требует прояснения вопрос: чем
руководствуется субъект при выборе цели, совершении поступка и вообще при осуществлении
своей предметной деятельности? Вопрос не праздный. «Довольно часто для решения
практических задач бывает важно понять, что в большей степени определяет
реакцию системы: входные данные, на которые надо реагировать, или состояние
системы»[29],
пишет С. П. Расторгуев. Применительно к человеку этот вопрос будет
звучать примерно так: «Чем руководствуется человек при выборе цели или совершении
действия: эмоциями или рассудком?».
Механизмы чувственно-эмоциональной или
рационально-рассудочной деятельности человека носят принципиально различный
характер. Каждая из этих сфер деятельности таит в себе определенные (отличные
друг от друга и несводимые друг к другу) угрозы. В то же время, и чувственно-эмоциональная,
и рационально-рассудочная деятельность в современном научном дискурсе обозначаются
одним термином «психическая». Не вдаваясь в тонкости соотношения этих понятий в
психологии, отметим, что с точки зрения опасности / безопасности
принципиальное значение имеет то, как формируются цели, принимаются решения и
осуществляется предметная деятельность – сознательно (осознанно) или
бессознательно (неосознанно).
В современном российском научном
сообществе пока еще не созрело понимание того, что существует настоятельная
необходимость ввести четкое разграничение между методами и технологиями
воздействия на чувственно-эмоциональную сферу человека и
рационально-рассудочную. Подавляющее большинство ученых не делает между ними
разграничений. Как правило, все виды опасности / безопасности, так
или иначе связанные с психической деятельностью человека, обозначаются термином
«информационно-психологическая» или «психологическая». Думается, что это серьезная
методологическая ошибка, требующая скорейшего исправления.
Кроме того, опять приходится
констатировать факт некорректного использования терминов, образованных на
основе слов, заимствованных из греческого или латинского языков. «Психология» -
наука о психике (от греч. psyche
– душа и logos – наука)
и она тоже может стать (быть) объектом безопасности, но во всех без исключения
работах, в которых используется понятие «психологическая безопасность», авторы
ведут речь о безопасности психики и психических процессов. Вне всяких сомнений,
более корректно (с точки зрения правил русского языка) использовать в данном
контексте термин «психическая безопасность» (естественно, с указанием объекта,
безопасность которого исследуется). Тогда и главная компонента «психической
безопасности» – «безопасность психики» – будет звучать корректно, а не так, как
это следует из термина «психологическая безопасность», – «безопасность
психологии».
Тем не менее, термины
«информационно-психологическая безопасность» и «психологическая безопасность»
получили широкое распространение как в научном, так и в научно-популярном
дискурсе. Появилось и широко используется понятие
«информационно-психологическая война»[30],
суть которой, по мнению многих авторов, состоит в воздействии на сознание таким
образом, чтобы управлять людьми и заставить их действовать против своих
интересов[31]. Однако, заставить
человека действовать против своих интересов можно как посредством воздействия
на его чувственную и эмоциональную сферы (индивидуальное или коллективное
бессознательное), так и посредством управления знанием, применяя специальные
технологии его обработки и подачи,
формируя искаженную картину мира, навязывая ложные цели и ценности,
внедряя в сознание (индивидуальное и коллективное) неверную методологию. А это
две принципиально различные технологии, базирующиеся на, хотя и неразрывно связанных,
взаимозависимых, но качественно различных сферах человеческой экзистенции.
Об отсутствии понимания этого говорит и
такой факт, что, несмотря на популярность темы психологической
(информационно-психологической) безопасности, до сих пор отсутствует хоть
сколь-нибудь удовлетворительное определение этого понятия. Например, Грачев Г. В.
в своей книге «Информационно - психологическая безопасность личности: состояние
и возможности психологической защиты» приводит определение психологической
безопасности, данное Рощиным С. К. и Сосниным В. А.,
которые понимали её как «состояние общественного сознания, при котором общество
в целом и каждая отдельная личность воспринимают существующее качество жизни
как адекватное и надежное, поскольку оно создаёт реальные возможности для удовлетворения
естественных и социальных потребностей граждан в настоящем и даёт им основания
для уверенности в будущем»[32] и
тут же, несколькими абзацами ниже, пишет: «Содержание понятия
"информационно-психологическая безопасность" в общем виде можно обозначить
как состояние защищенности индивидуальной, групповой и общественной психологии
и, соответственно, социальных субъектов различных уровней общности, масштаба,
системно-структурной и функциональной организации от воздействия информационных
факторов, вызывающих дисфункциональные социальные процессы. Иными словами, речь
идет о таких социальных процессах, которые затрудняют или препятствуют
оптимальному функционированию государственных и социальных институтов
российского общества и человека как полноправного и свободного гражданина»[33].
Элементарное сравнение этих двух определений говорит не только о том, что они
противоречат друг другу, но и том, что они оба противоречат и здравому смыслу,
и логике, и методологии научного исследования. Рамки данной работы не позволяют
раскрыть подробно методологическую несостоятельность подобных определений. Для
нас же сейчас важно то, что, несмотря на популярность темы психологической
(информационно-психологической) безопасности, четких, логичных определений
этого феномена нет, а те, которые есть, не выдерживают никакой критики. Тем не
менее, сам феномен имеет место быть и в условиях современного, так называемого,
информационного общества, когда конвергенция науки и современных
информационно-телекоммуникационных технологий позволили низвести процесс
воздействия на психику человека до простой технологии, требует очень
внимательного и вдумчивого изучения.
Исходя
из изложенного выше, мы предлагаем, во-первых, использовать термин психическая
безопасность, а не психологическая, а, во-вторых, понимать под термином психическая безопасность ситуацию, при
которой антропной системе (индивиду, группе, нации) не может быть причинен вред
в виде деструкции и/или дисфункции психики и не создаются условия для этого в
будущем.
Консциентальная
безопасность
В 1997 году Ю. В. Громыко,
доктор психологических наук, специалист в области теории сознания, ввёл в
обиход термины «консциентальная война» и «консциентальное оружие». При этом под
термином «консциентальная[34] война»
он понимает особый тип манипулирования сознанием, главная цель которого – смена
идентичности, а под термином «консциентальное оружие» – такую технологию работы
с сознанием, которая нацелена на поражение и уничтожение определенных форм и
структур сознания, а также некоторых режимов его функционирования[35]. Ю. В. Громыко
считает, что существовавшие ранее виды господства, основанные на насилии, финансовой
зависимости, обладании знанием в современных условиях «очищаются от другого
типа механизмов» и превращаются в «чистый тип господства над сознанием»[36].
Применение «консциентального оружия» по
мнению специалистов предполагает:
а) понижение общего уровня сознания людей;
б) разрушение устойчивой системы мировоззренческих ценностей и замещение их разного рода
ценностными симулякрами;
в) разрушение традиционных механизмов самоидентификации и замещение их механизмами
идентификации нового типа;
г) разрушение субъектности целых этносов и народов,
осуществление их цивилизационной перевербовки[37].
В целом, здесь достаточно верно и полно
перечислены возможные последствия применения «консциентального оружия». Однако,
с учетом предлагаемого автором подхода, представляется целесообразным отнести
разрушение субъектности к категории психических опасностей, так как основу
субъектности (и деятельностной активности, и познавательной) составляет воля.
Угрозы же сознанию и сознательной деятельности человека можно свести к двум подвидам:
- мировоззренческая – возможность
формирования искаженной картины мира;
- методологическая –
формирование (навязывание) неверной методологии познания.
Таким образом, современная –
информационная[38] – эпоха породила совершенно
новый, невиданный ранее, тип опасности. При этом автор считает, что термин
«консциентальная» как нельзя лучше подходит для обозначения этого типа опасности / безопасности.
Американские специалисты Дж. Стейн
и Р. Шафрански для обозначения подобных технологий используют термин
«когнитивные»[39]. Однако, представляется,
что понятие «когнитивные» несколько уже понятия «консциентальные» и, самое
главное, не отражает специфику и содержание рассматриваемого феномена. В
понятии «когнитивный» (от лат. cognition
– знание, познание) основной акцент делается на технологии работы со знанием и
том, как оно влияет на поведение человека, а понятие «консциентальный» отсылает
нас к собственно сознанию, которое и требуется защищать от возможного
деструктивного воздействия.
Таким образом, под термином «консциентальная безопасность» следует
понимать ситуацию, при которой воздействие на сознание (индивидуальное,
групповое) антропной системы не приводит к его деструкции и/или дисфункции и не
снижает потенции его носителя в достижении им социально значимых целей.
Заключение
В результате рассуждений мы получили
следующий список видов безопасности антропных систем в их иерархической последовательности:
1. Экологическая;
2. Продовольственная;
3. Энергетическая;
4. Экономическая;
5. Политическая;
6. Психическая;
7. Консциентальная.
Здесь следует уточнить, что в ходе
исторического развития антропных систем, то есть филогенетически, проблемы
обеспечения безопасности возникли не одномоментно все сразу, а появлялись
последовательно, одна за другой и, следовательно, имеют иерархическую
структуру. В судьбе же отдельного организма, то есть онтогенетически, имеющиеся на данном этапе
филогенеза проблемы, задаются топологически, то есть все сразу, правда, каждая
- с разной степенью интенсивности.
Наглядно это можно представить в виде
«пирамиды безопасности»:
Рис. 1. Иерархия видов безопасности
антропных систем.
Антропная система не может изменить это
положение дел. Чтобы выжить ей придется решать задачу обеспечения своей
безопасности от всех видов угроз, существующих в данном континууме (пространстве-времени),
одновременно. Кроме того и угрозы, и риски находятся в постоянной динамике,
постоянно меняется их интенсивность, вероятность реализации, размеры возможно
причиненного вследствие их реализации вреда. Вследствие этого и обеспечение
безопасности становится процессом, задачей со многими степенями свободы. Неспособность
решить такую сложную задачу, а, тем паче, нежелание или пренебрежение ею,
однозначно приведет антропную систему к гибели. И только своевременное
выявление, корректные идентификация и компарирование существующих и возникающих
угроз и рисков позволят разработать и принять адекватные меры по обеспечению
безопасности (т.е. структурной целостности, функциональной цельности и
благоприятных условий жизни и деятельности) заданной антропной системы.
В данной статье предложен один из
возможных вариантов классификации феномена безопасности, объектом которой
является антропная система любого структурного уровня сложности: от отдельного
индивида, предприятия, организации, учреждения, государства или союза
государств, до всего человечества. Главные достоинства данной классификации –
четкое указание на объект, безопасность которого исследуется, т.е. антропную
систему, и единое основание классификации – степень влияния опасностей на жизнь
и жизненно важные функции антропной системы. Однако представляется, что для
обеспечения безопасности тех же антропных систем гораздо большее значение имеет
не выявление видов безопасности и их классификация, а выявление истинной
сущности феномена безопасности и, на этой базе, определение способов
обеспечения безопасности объектов, в первую очередь, социальных. Эти вопросы
частично нашли свое отражение в данной работе, хотя в неявном и очень сжатом
виде, что обусловлено заявленной темой публикации. В следующих своих работах
автор планирует более подробно осветить свое видение этих аспектов, а также
методологии исследования феномена безопасности.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1]. Электронный каталог российских диссертаций [Электронный
ресурс]. Режим доступа: http://www.disserr.ru/catalogue,
свободный (20.07.2009).
[2]. Сергунин А. А. Российская внешнеполитическая мысль:
национальная и международная безопасность [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.nationalsecurity.ru/library/00001/index.htm,
свободный (30.11.2007).
[3]. Налицо методологическая
путаница: сначала – отождествление части и целого, затем вместе процессы, функции, объекты.
[4]. Сергунин А. А. Российская
внешнеполитическая мысль: национальная и международная безопасность
[Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.nationalsecurity.ru/library/00001/index.htm,
свободный (30.11.2007).
[5].
Шаваев А. Х. Национальная безопасность: некоторые вопросы теории //
Безопасность Евразии. 2005. №1. С. 417.
[6]. Вечканов В. С. Экономическая безопасность: Учебник
для вузов.- СПб.: Питер, 2007. -384 с.
[7]. Дзлиев, М. И. Проблемы безопасности:
теоретико-методологические аспекты / М.И. Дзлиев, А. Л. Романович, А. Д. Урсул.
– М.: Изд. МГУК, Изд-й дом «Друг», 2001. – С. 11.
[8]. К данной категории, по мнению автора, следует
отнести такие «виды» безопасности, как образовательная, эпизоотическая,
конституционная, педагогическая, религиозная, сетевая, этнополитическая,
электромагнитная, миграционная, гидрологическая,
государственно-конфессиональная, криминологическая, пограничная,
военно-экономическая, вибрационная, демографическая, внутренняя и другие, им
подобные.
[9]. Фразеологизм,
фразеологическая единица, идиома – устойчивое сочетание слов, которое
характеризуется постоянным лексическим составом, грамматическим строением и
известным носителям данного языка значением (в большинстве случаев –
переносно-образным), не выводимым из значения составляющих фразеологизм
компонентов / БСЭ [Электронный ресурс].
Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/bse/article/00085/11800.htm,
свободный.
[10]. См., например, Чумаков С. Т. Защитные
механизмы обеспечения безопасности предпринимательства : диссертация ... канд.
эк. наук : 08.00.05. - Москва, 2005. - 181 с.
[11]. Об этом подробнее: Атаманов Г. А.
Информационная безопасность субъекта экономической деятельности / Г. А. Атаманов , А. Ф. Рогачев.
– Волгоград: ИПК ФГОУ АПО ВГСХА «Нива», 2009.
[13]. Доктрина информационной безопасности РФ (утв.
Президентом РФ от 9 сентября 2000
г . № Пр-1895).
[14].
Софизм – лжеумствованье; мудрствованье, ложный вывод, заключенье, сужденье,
которому придан внешний вид истины / Толковый словарь живого великорусского
языка Владимира Даля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://slovari.yandex.ru, свободный.
[15]. См., например, Закон РФ «О безопасности» от 05.03.1992 № 2446-1; Концепция национальной
безопасности Российской Федерации: Утв. Указом Президента РФ от 17.12.1997г.
№ 1300; Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (Принята
9 сентября 2000 г .
№ ПР-1895).
[16]. Об этом см., например, Атаманов Г. А. Диалектика
безопасности // Национальная безопасность России в перспективах современного
развития: Межвузовский научный сборник. - Саратов: ООО Изд-во «Научная книга»,
2005.- С. 21-27 или Атаманов
Г. А. Информационная безопасность: сущность и содержание
// Бизнес и безопасность в России. 2007. № 47. С. 104-109.
[17]. Под термином «антропные
системы» здесь понимаются системы, в функциональной структуре которых
задействован человек.
[18]. Об этом подробнее: Атаманов Г. А.
Информационная безопасность субъекта экономической деятельности / Г. А. Атаманов , А. Ф. Рогачев.
– Волгоград: ИПК ФГОУ АПО ВГСХА «Нива», 2009. – 132 с.
[19]. Актор
- непосредственный участник экономической деятельности, субъект хозяйствования / Современный
экономический словарь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/economic.
[20]. Тамбовцев В. Л. Объекты
экономической безопасности России // Вопросы экономики. - 1994. №12. С.45 - 54.
[21]. Савин В. А. Некоторые аспекты экономической
безопасности России // Международный бизнес России, 1995. - № 9.
[22]. Абалкин Л. И.
Экономическая безопасность России: угрозы и их отражение // Вопросы экономики.
1994. № 2. С. 4.
[23]. Терехов. Общее понятие экономической безопасности и
характеристика основных её показателей [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.sec4all.net,
свободный (29.10.2008).
[24]. Например, Атаманов Г. А. Информационная безопасность субъекта
экономической деятельности / Г. А.
Атаманов , А. Ф. Рогачев. – Волгоград: ИПК ФГОУ АПО ВГСХА
«Нива», 2009. – 132 с.
[25]. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть
государства церковного и гражданского / Т. Гоббс. - М. : Соцэкгиз, 1936. – 503
с.
[26]. Луман Н. Общество как социальная система. Пер. с
нем./ А. Антоновский. М.: Издательство «Логос». 2004. – 232 с.
[27]. Расторгуев С. П. Философия информационной войны
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.pobeda.ru/cyberwars/filos.htm, свободный.
[28]. Дятлов С. А. Принципы информационного общества // Информационное общество.
2000. №2. С.79.
[29]. Расторгуев С. П. Философия информационной войны
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.pobeda.ru/cyberwars/filos.htm, свободный.
[30]. См., например, Почепцов, Г. Г.
Информационно-психологическая война. - М., 1999.
[31]. Инструменты мирового
господства. Психологическая война [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Bookap.By.Ru, свободный.
[32]. Рощин С. К., Соснин В. А. Психологическая
безопасность: новый подход к безопасности человека, общества и государства //
Российский монитор. 1995. № 6.
[33]. Грачев Г.В.
Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможности
психологической защиты. - М., 1998. - Имеется электронный аналог: www.koob.ru.
[34]. От лат. conscientia –
осознание / Философский энциклопедический словарь. – М., 2000. –
С.423.
[35]. Громыко Ю.В.
Консциентальные войны и консциентальное оружие [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.shkp.ru/lib/archive/materials/kyiv2002/3,
свободный (20.01.2009).
[36]. Там же.
[37]. Громыко Н.В. Использование информационных технологий
в качестве «консциентального оружия» [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.situation.ru/app/j_art_984.htm,
свободный (20.01.2009).
[38]. Правильнее было бы «информатизационная».
[39]. См. Почепцов Г.Г. Информационные войны. – М., 2000.
– С. 401-402.
_______________________________________________________________________________
Библиографическая ссылка: Атаманов
Г.А. Топология безопасности Электронный
ресурс]. – 2010. – Режим доступа: http://gatamanov.blogspot.ru/.
Комментариев нет:
Отправить комментарий