Информационная война и кибервойна: сущность и соотношение понятий. (тезисы выступления)

Российские политики вслед за американскими в последнее время очень сильно озаботились проблемой кибервойн и кибербезопасности. Однако, как это было уже не раз, решение проблемы сильно тормозится отсутствием общепринятого, а, главное, разумного категориально-понятийного аппарата.
Особенно ярко это проявляется в действиях российских специалистов, которые то ли путают, то ли сознательно подменяют понятия «кибервойна» и «кибербезопасность» на «информационная война» и «информационная безопасность». Однако «кибервойна» и «информационная война» – это далеко не одно и то же.

Американцы под «информационной войной» понимают «комплексное воздействие на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, на её военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны-инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование инфраструктуры управления противника». В России «информационная война» трактуется как «противоборство между двумя или более государствами в информационном пространстве с целью нанесения ущерба информационным системам, процессам и ресурсам, критически важным и другим структурам, подрыва политической, экономической и социальной систем, массированной психологической обработки населения для дестабилизации общества и государства, а также принуждения государства к принятию решений в интересах противоборствующей стороны». Разница в трактовках очевидна и не в пользу российской стороны.

Более или менее приемлемого определения понятия «кибервойна» до настоящего времени не выработано по обе стороны океана. По этой причине все попытки разработать единые правила ведения войн в киберпространстве (по типу Женевской и Гаагской конвенций) заканчиваются безуспешно. Американцы последнее время всё чаще употребляют вместо термина «информационная война» термин «информационные операции» и делают упор на «кибервойны» и «кибербезопасность». Российские власти настойчиво пытаются протащить через ООН свою «Конвенцию об обеспечении международной информационной безопасности». Т.е. диалог ведётся по принципу «я про Фому, а ты про Ерёму». Понятно, что прийти к консенсусу в таких условиях невозможно.

Войной следует называть только противоборство двух социальных систем, в ходе которого допускается/предусматривается физическое уничтожение инфраструктуры противников. «Информационная война» не является исключением. Яркий тому пример т.н. «3-я мировая информационно-психологическая» или «холодная» война США против СССР: разрушена инфраструктура (сельское хозяйство, промышленность, образование, и т.д.), разрушены/нарушены коммуникации (ж/д, авиасообщение, воздвигнуты мощнейшие межведомственные и межрегиональные препоны и пр.), частично или полностью уничтожены смыслы (идеология, культура, наука). Население сильно сократилось и продолжает сокращаться дальше. Люди гибнут не от бомб и снарядов, а от водки, наркотиков, голода, холода и т.д., а иногда и от пули, но не выпущенной противником, а от «бандитской» или «ментовской».

Следует подчеркнуть, что войной может называться только симметричный процесс, т.е. такой, при котором обе стороны находятся в состоянии войны и могут осуществлять противодействие, приводящее к поражению противника. Бомбардировку американцами Югославии войной назвать нельзя. Это был типичный террористический акт. Равно как не стоит называть «информационной войной» и противостояние в информационной сфере между СССР и США в годы «холодной войны». Процесс этот носил исключительно ассиметричный характер и потому с точки зрения науки должен быть классифицирован как «информационный террор», «информационная террористическая операция» со стороны США.

Термин «кибервойна» на самом деле является не более чем журналистским штампом. Журналисты довольно часто используют термины не совсем корректно. Для усиления психологического воздействия на читателя они выдумывают термины типа «танковая война», «война моторов», «газовая война» и им подобные. С таким же успехом можно назвать противоборство снайперов «снайперской войной», лучников – «лучной войной», войну с применением таранов – «таранной войной», а с применением сапёрных лопат – «лопатной войной». И получается, что какой-нибудь не очень умный журналист изобретёт такой термин, а потом сотни и тысячи умных людей пытаются понять их смысл. О подобных явлениях писал ещё Ф.Энгельс: «Сперва создают абстракции, отвлекая их от чувственных вещей, а затем желают познавать эти абстракции чувственно…».

Что касается понятия «кибервойна», то под этим термином следует понимать процесс, в ходе которого осуществляются управляющие воздействия на технические средства обработки, хранения и передачи информации противника с целью их физического разрушения (деструкции) или нарушения работоспособности (дисфункции), а так же получения возможности управлять его информационными ресурсами.

«Информационная война» – это родовое понятие по отношению ко всем деструктивным процессам, связанным с информацией и информационными отношениями. Объектом нападения в информационной войне является субъект. «Кибервойна» – видовое понятие. Оно целиком и полностью входит в объём понятия «информационная война», составляет его небольшую часть. Объектом нападения в «кибервойне» является ТСОХПИ (технические средства обработки, хранения и передачи информации). Отождествлять часть и целое нельзя! Это – грубая методологическая ошибка.

Различны в рассматриваемых войнах и субъекты самих войн и субъекты обеспечения безопасности в этих войнах.

То, что сегодня называют кибервойнами, это:

• между субъектами микро и макроуровней, т.е. индивидами и корпорациями – либо «бандитские вылазки», либо «партизанские операции»,
• между государствами (как в «войне» США с Ираком) – тактические операции в рамках горячих войн.

Настоящую полноценную кибервойну, т.е. войну на межгосударственном уровне, по моему мнению, сегодня способны вести только США. По мнению некоторых специалистов, определённые возможности по ведению кибервойны есть у Китая. Все остальные, включая Россию, таких возможностей не имеют и иметь даже в отдалённом будущем не будут. Они могут только время от времени проводить в киберпространстве «партизанские операции» или «террористические акты».

Что касается войн информационных в «чистом виде», то межгосударственные информационные войны сегодня невозможны в принципе. Есть только один субъект, способный вести такую войну – это США, вернее, западнизм, который ведёт информационную войну со всем человечеством. У остальных для этого нет ни ресурсов, ни специалистов. Они довольствуются только террористическими информационными операциями против населения собственных стран. Т.н. «информационные войны» или «войны компроматов», довольно часто ведущиеся в России в политических или экономических целях, на самом деле информационными войнами не являются и называться так не должны, т.к. целью в них является уничтожение конкурента, а объектом воздействия – электорат. Это и по форме, и по содержанию – типичные террористические операции, где средство воздействия не бомба с гвоздями или шариками от подшипника, а «бомба информационная» с компроматом или ложью. Или с тем и другим сразу.

И в этих условиях остаётся констатировать только одно:

СПАСЕНИЕ УТОПАЮЩИХ – ДЕЛО РУК САМИХ УТОПАЮЩИХ!

Каждый должен уметь защищать свой информационный ресурс, но гораздо важнее научиться защищать своё собственное сознание.